Клинок предателя

Я очнулся от непривычного звука и сперва подумал, что это шьет моя матушка. Обычно она штопала крепкой большой иглой и суровой ниткой: игла мягко протыкала ткань, и тут же следом шелестела нить. Меня захватили воспоминания, но даже сквозь туман в голове я понял, что матушка моя несколько лет как умерла. А сейчас мне двадцать один, и я попытался убить короля.

– Можешь открыть глаза, – послышался женский голос. Я послушался и увидел пожилую женщину, сидевшую у моей постели; она вышивала золотом по синему.

– Я вас уже и раньше видел, – сказал я.

Она кивнула, не отрываясь от работы.

– В домике у Южной дороги. Мы… закопали голову в вашем саду…

Она хмыкнула.

– Лучше не вспоминать об этом.

Я огляделся. Комната походила на ту, в которой я пытался убить короля. Вернее, это была именно та самая комната.

– Я в его комнате, – удивленно сообщил я старухе.

– Слуги сказали, что он не позволил переносить тебя. Боялся, что ты не выживешь с такими ранами.

– Арбалетный болт. Попал мне в спину, – глупо сказал я.

– Болт? Святые угодники, сынок, когда тебя нашли, в тебе была по крайней мере дюжина кровоточащих загнивших ран. Думаю, ты выжил лишь для того, чтобы все узнали, с каким богом ты заключил сделку.

Со Смертью. Любовь покинула меня, поэтому я заключил сделку со Смертью.

– Ты портниха? – спросил я.

Она наморщила нос.

– Портнихами называют тех, кто делает платье, сынок. Я – Швея. Последняя настоящая Швея.

Я подумал, что невежливо будет, если я скажу, что в каждом городе мира есть как минимум дюжина швей.

– Пусть будет швея. А что ты здесь делаешь? – спросил я.

Она даже не взглянула на меня.

– Хорошая Швея знает, куда ведет нить. После того как ты ушел, я долго думала и решила, что мое искусство может понадобиться здесь.

– Неужели у короля нет своих швей?

Она поглядела на меня как на идиота. Что весьма справедливо, как я полагаю.

– Я же сказала тебе, сынок: кроме меня, Швей не осталось. К тому же никто больше не знает, как сделать то, над чем я тружусь.

– И что это?

Кто-то постучал в дверь; я подумал, что старуха ответит, но она продолжила работу. Спустя миг стук повторился.

– Это твоя опочивальня, – крикнула старуха. – Какого еще разрешения ты, черт возьми, ждешь?

Дверь открылась, и в комнату вошел тот самый хлюпик – король, как я понял.

– Ах, если бы все мои подданные проявляли ко мне такое же почтение, – весело сказал он. – Большинство их тех, кого я встречал, мечтают меня убить.

Он умылся и принял ванну и теперь казался больше похожим на короля. Похоже, его даже слегка откормили. От этой мысли я окончательно проснулся.

– Сколько я пролежал без сознания? – спросил я.

– Ты находился между жизнью и смертью двенадцать дней, – ответил король.

– Двенадцать дней? Как же так?

Он кашлянул, подошел и сел на край постели: я был поражен его неучтивостью, но вовремя вспомнил, что вообще-то это его постель.

– Ты находился в объятиях Смерти, помнишь? Только святые знают, сколько дней ты провел без сна и еды.

Разговор начал меня раздражать, и я понял, что с головой у меня еще до сих пор не всё в порядке.

– Почему же я не умер от голода, если был без сознания целых двенадцать дней?

– Лучше не спрашивай, – предупредила Швея. – Отвратительное зрелище. Палки и трубки из ткани.

Король пропустил ее слова мимо ушей.

– Не беспокойся, мой странный друг. О тебе заботились как нельзя лучше.

Швея хмыкнула, но король продолжил:

– Я сам ухаживал за тобой с помощью королевских лекарей. Трудно в такое поверить.

– Ты ухаживал за мной? Мыл раны и менял простыни?

– И подтирал задницу, – веско добавила Швея.

– Что ж, – сказал король. – Это лишь справедливо. В конце концов, мой человек выстрелил тебе в спину, так что все по-честному. Знаешь ли, в мире должна царить справедливость.

В мире должна царить справедливость. Я расхохотался, думая обо всем, что произошло, всё смеялся и смеялся, а затем вдруг смех превратился во что-то другое: я принялся всхлипывать, из глаз хлынули слезы – клянусь, я бы мог утонуть в них, потому что никак не мог остановиться.

Король шепнул что-то на ухо Швее, она встала и вышла из комнаты, а он сделал нечто очень странное. Наклонился и взял меня обеими руками за голову, как поступала Алина, когда хотела, чтобы я ее выслушал, – как она сделала в тот день.

Король произнес: