Клинок предателя

– Верно, черт побери. Но стоит мне только захотеть, ты его живо снимешь, это уж как пить дать.

Скрытая угроза. И вовсе не потому, что все знали об оружии в потайных карманах наших плащей, а потому, что никто и никогда не отбирал плаща магистрата. В давние дни, когда нами восхищались, все знали, что любого, кто посмел бы украсть плащ магистрата, нашли бы даже на краю земли. Теперь же они стали никому не нужны, потому что никто не хочет умереть из-за какого-то плаща. Так что слава и бесславие не так уж и отличаются друг от друга.

В конце концов начальник стражи пропустил нас, и мы направились к третьим воротам. У них не стояли стражники в латах, не было ни арбалетов, ни стрел, ни пик с мечами – лишь тщедушный человечек с пером и книгой сидел за небольшой конторкой в конце длинного тридцатифутового тоннеля. Стены высотой в двенадцать футов и потолок были испещрены дырочками и прорезями. Казалось, что тоннель сделан из серого сыра, но все понимали, что стоит лишь немного разозлить сидящего за конторкой, и на тебя из камня сквозь эти дырочки и прорези прольется смерть.

Фелток передал ему те же бумаги, что показывал у вторых ворот. Тщедушный едва взглянул на них и сказал:

– Отказано.

Фелток отошел от конторки и, выразительно подняв бровь, поглядел на меня. Никто не знал, что делать дальше, но мы оба понимали, что спорить с этим маленьким человечком означает совершить непоправимую ошибку.

– При всем моем уважении, ваша светлость, – начал Фелток.

– Я не лорд, а секретарь, – сказал человек.

– При всем моем уважении, ваше… э-э-э… секретарство, они… стражники вторых ворот приняли наши бумаги.

Секретарь поглядел на нас.

– Конечно, идиот, иначе вы бы здесь не оказались. У вас бы стальные прутья торчали из голов. Ну, если вам так угодно, возвращайтесь назад, и я прикажу им уронить на вас ворота.

Брасти улыбнулся.

– А мне он нравится. На тебя похож, Фалькио.

Во взоре Фелтока, брошенном на нас, читались угроза и мольба одновременно.

– Достопочтимый секретарь третьих врат, – начал я, именуя его по званию. – Вы не обязаны ничего объяснять нам, но не могли бы вы хотя бы намекнуть на причину вашего отказа? Могу ли я предположить, что дело заключается «не в личности, а в цели визита»?

Секретарь фыркнул:

– Ха! Шкурник, а? Плащеносцы только и умеют, что повторять законы, как попугаи. Да, именно так, «не в личности, а в цели». Поэтому можете разворачиваться, или увидите, что будет, если я дерну рычаг. – Он указал на деревянную палку, вделанную в камень рядом с конторкой. Я и так подозревал о назначении рычага, и мне вовсе не хотелось узнать, что свалится мне на голову с потолка, если секретарь его дернет.

– Фелток, – раздался голос миледи из повозки. – Почему мы так надолго задержались в этой сырой пещере?

Фелток поглядел на меня и шепнул:

– Скажи ей. Я понятия не имею, что ты там говорил о «личности» и «цели».

Я подошел к повозке.

– Миледи, секретарь объяснил нам, что бумаги, подтверждающие вашу личность, в порядке. Под вопросом бумаги, объясняющие цель и причину вашего пребывания в городе.

– Под вопросом? Я приехала, чтобы увидеться с герцогом. Кто этот жалкий червь, который смеет задавать вопросы?

Я молился, чтобы секретарь этого не услышал.

– Я все слышал, – сообщил он. Соскочил со стула и направился, ковыляя, к нам. Остановился у занавеси. – Поворачивайте домой, – сказал он таким тоном, будто разговаривал с неразумным ребенком. – Сегодня Безумная госпожа герцога не увидит. Герцог – человек занятой. У него много важных дел, не до вас. Он как-нибудь в другой день оприходует Безумную госпожу. – Затем он улыбнулся мне и добавил: – Ты мне нравишься, шкурник. Знаешь законы, что не может не радовать. Но либо ты заставишь ее развернуться, либо через десять секунд узнаешь, что ранит больнее – раскаленное масло на голове или дюжина стрел в груди.

– Масло, – подтвердил Кест.

– Довольно! – закричала дама в повозке. Раньше я ни разу не слышал, как она кричит, совсем по-детски. – Вы сейчас же впустите меня в город. И дадите сигнал, чтобы нас сопроводили во дворец герцога без всяких осложнений.

Секретарь уже собирался отдать приказ кому-то невидимому, как вдруг занавесь раздвинулась и появилась сама госпожа.

Признаюсь, я подозревал, что леди-предводительница появлялась перед нами, переодевшись служанкой Трин. В конце концов, мы часто видели, как Трин входит в повозку и выходит из нее, но никогда не видели саму госпожу. Хоть девушке не хватало манер, она выглядела и вела себя с грацией, присущей дочерям благородных домов. Но, что важнее, мне было бы приятно, если бы женщина, от которой зависело наше будущее, оказалась на самом деле милой девушкой, даже если это все являлось частью сложной игры.