Клинок сердца (СИ)

— Что случилось? — спросила Тора.

— Прости меня, — уныло сказала Лирна. — У меня ничего не получается. И ещё я злюсь на тебя, потому что не получается, а ты говорила, что нельзя злиться. И ещё ты говорила, чтобы я не боялась, а я боюсь. Я не буду, не бросай меня здесь.

— С чего ты взяла, что я тебя здесь брошу? — мягко спросила Тора, пытаясь не выдать своей растерянности.

Лирна помялась, шмыгнула носом, но всё-таки ответила.

— Я лежала и думала, что возьму и убегу, а потом подумала, что ты тоже можешь убежать. И испугалась, что проснусь, а тебя нет.

Тора приподнялась, взяла её за руку и заглянула в лицо — она лучше видела в темноте, чем Лирна, и могла рассмотреть это лицо самого несчастного падавана на свете.

— Я тебя ни за что нигде не брошу, — сказала она, улыбнувшись. — Ты ни в чём не виновата, и всё получится.

Лирна всхлипнула, Тора села и обняла её.

— Всё хорошо, — говорила она, пока Лирна постыдно хлюпала ей в плечо, дав волю своим страданиям. — Я здесь и никуда не уйду. Даже если ты будешь злиться на меня. Завтра всё получится. А если нет — не страшно, значит получится послезавтра. Ты станешь самым классным джедаем в галактике.

— Ты говорила — в галактике больше нет джедаев, — глухо пронудела Лирна.

— Жила-была самая занудная на свете девочка-падаван, — в тон ей ответила Тора, и Лирна хихикнула, ещё не радостно, но уже и не горестно. — Я расскажу тебе старую сказку с далёкой планеты, где воздух совсем другой, где дуют ветра, где детям дают короткие имена, чтобы духи ветра не спутали их со своими и не забрали навсегда, — говорила Тора и слышала, как дыхание Лирны выравнивается, чувствовала, как она расслабляется, но крепче обнимает её за шею, и сама прижимала её к себе сильней. — О девочке, заблудившейся в тумане. Она брела и брела, пока не поняла, что её окружает не туман, что вокруг — только Сила, и в ней — Сила, и она — Сила. И туман рассеялся — тот, что правда был туманом — и она увидела мир таким, какой он есть.

И она рассказывала другие сказки Дорина, которые знала лучше, чем сказки собственного мира, и Лирна смотрела её глазами, как когда-то она сама смотрела глазами мастера Зиндо, и страх проходил, оставляя только Силу, мастера и падавана, и мир — такой, какой он есть. И Тора больше не сомневалась, не позволяла своей неуверенности и страху неудачи встать между ними, а когда перестал сомневаться мастер, окрепла и вера падавана. Лирна, как когда-то Визта, заняла своё место рядом с учителем, а Тора, как когда-то мастер Зиндо, заслужила доверие своей ученицы. Лирна больше не оглядывалась через плечо, боясь, что никого там не увидит, не просыпалась по ночам от страха, что осталась одна, не вглядывалась в лицо Торы с тревогой, пытаясь угадать, что та думает, довольна ли она или злится, разочарована или готова похвалить. Она больше не была беспомощной девочкой на перекрёстке дорог, ни одна из которых не вела ни в одно известное ей место. Она была падаваном, и неизвестность больше не пугала её так, как раньше. Она смотрела в лицо своего мастера не с тревогой, а с надеждой, не боясь провала, а надеясь на одобрение, и когда бы ни оглянулась через плечо, теперь Тора всегда была там, и говорила: иди вперёд и ничего не бойся. И Лирна смотрела вперёд и видела своими глазами, и глазами Торы, и тысяч тех, кто был до них.

Через пару месяцев после той ночи им пришлось уходить с Кассины и потом снова бежать — один из инквизиторов взял их след. Когда могла — Тора избегала драки, когда не получалось — дралась, но всегда помнила одно: я должна выжить. Ещё какое-то время, ещё несколько лет, любой ценой, но должна, чтобы Лирна не осталась одна. Мастер и падаван похожи, и похожи их судьбы — это было чем-то вроде суеверия, магистры пресекали подобные разговоры, но детей не заставишь молчать, и они перешёптывались между собой, втайне от учителей, снова и снова находя примеры. Их сложно было не находить, и Тора, воспитанная ценившим свободу мысли мастером Зиндо, сама склонялась к тому, что не такое уж это и суеверие, как бы магистры ни пытались выбить эту дурь из голов учеников, чтобы не порождать ожиданий, страхов и иллюзий. Но знание необязательно порождает только страхи и иллюзии. Знание порождает решимость. «Со всем уважением, Сила, — думала Тора, — если это правда, и ты выбираешь двоих со схожей судьбой, тем не менее я собираюсь сделать всё, чтобы Лирна не повторила мою. Ещё хотя бы несколько лет, пожалуйста». И она была осторожна. За все пятнадцать лет она не была так осторожна, как теперь. Вопрос был за малым: научить такой же осторожности Лирну. Десятилетнюю девочку, узнающую пути Силы и с каждым днём ощущающую себя всё ближе к ней.

По мере того, как Лирна всё лучше начинала раскрывать свои способности и понимать их, появлялись новые проблемы. Ученик, начинающий осознавать свою силу, жаждет её применить. Это предсказуемо, понятно, и мастера-джедаи всегда были к этому готовы. Но мастера-джедаи старых времён не растили своих падаванов в мире, где одно неосторожное движение могло стоить им жизни.