Клинок Тишалла

Это последнее, что видит Вило: в первой же волне пламени глазные яблоки его лопаются, вскипев. Но он успевает еще услышать собственный предсмертный вопль.

Совету попечителей, взирающему на усадьбу глазами Дж’Тана, кажется, что в доме взрывается объемная бомба. Актера сбивает с ног, взрывной волной проносит над роскошной лужайкой перед парадными дверями поместья в пустыне, и швыряет, задыхающегося и оглушенного, наземь. На несколько мгновений СП позволяет себе поверить, что Кейн погиб при взрыве, но затем тот выходит из бушующего пламени. Невредимый.

Неопаленный.

— Хотели воевать? — бросает он с тем же мрачным, жестоким весельем. — Вперед.

Он склоняется над Дж’Таном так низко, что зубы его заполняют весь мир.

— С этого дня Студии остаются без работы. Компания «Поднебесье» — тоже.

Поднебесье закрыто.

Он прикрывает лицо Дж’Тана руками.

— Всем спасибо, все свободны.

Свет в глазах последнего актера стягивается в точку и гаснет.

16

Итак.

Вот он — я.

Сижу за столом. Голова полна историй.

В них так много героев: Хэри, и Кейн; Райте, и Кейнова Погибель, Эвери Шенкс, и Кайренал, и Дамон из Джантоген-Блафф…

Разумеется, Тан’элКот.

И, наверное, — как водится, на свой манер — даже я сам.

Помню, читал где-то, что мифы — это наш способ втискивать реальность в рамки; мифы дарят нам иллюзию порядка в хаосе бытия.

Не уверен, что когда-нибудь пойму смысл жизни вполне, но, кажется, я нашел способ выжить, и не понимая. Я поведу свой рассказ как сумею, и пусть он сам ищет себе мораль. А если не найдется под рукой мифов, чтобы придать смысл нелепостям моей судьбы, я их придумаю по ходу дела.

Мой рассказ начинается:

Есть сказание о близнецах, рожденных от разных матерей.

Один по натуре своей — мрак, другой — свет. Один богат, второй — нищ. Один жесток, второй — мягок. Один вечно моложав, другой постарел до срока.

Один из них смертен.

Они не родня по крови или духу. И все же — близнецы.

Оба живут, не зная, что они — братья.

Оба гибнут в бою со слепым богом.

Иные говорят, что Время — это молот; что каждый миг оно наносит удар, превращая валуны в гальку, водопады — в ущелья, скалы — в песок.

Другие утверждают, что Время — это клинок; они зрят, как танцует бритвенное острие, будто ядовитая змея, изготовившись к броску, всегда готовое нанести мгновенный смертельный удар.

Но есть такие, кто скажет: Время — это молот и Время — это клинок.

Они говорят, что молот — это киянка скульптора, а клинок — его резец; что каждый удар открывает, оттачивает, доводит до совершенства истину и красоту, которые без него оставались бы скрыты в бесформенном мертвом камне.

И эти слова нареку я — мудростью.