Клёст - птица горная

Собственно, не успел я как следует освоиться на новом месте, как поступил приказ сворачиваться и возвращаться домой: Ледогория капитулировала. Я, узнавший множество секретных новинок и побывавший в брюхе «дракона», стал уверен в том, что полученных знаний за глаза хватило бы для восстановления в правах, всерьёз начал планировать побег со службы, но только в конечно успехе был не уверен. Вернее, был уверен в неуспехе: если в горных лесах я ещё надеялся выжить на подножном корму, то в Божегории шла полоса «лысых» гор, где тебя любой джигит видит издалека, как орёл суслика, и как обойти такую проблему пешком — никак не представлял.

А тут вопрос решился сам собою…

Обратная дорого прошла не в пример легче: и «черные» на нас не нападали, и снабжение оказалось хорошо продуманным. Только пришли мы не в окрестности Славгорода, а в научный городок Божегории, запрятанный в горах. И не в тот, знакомый мне, где колдовали огненные химики, а в другой, где занимались авиацией. Мы к нему шли вообще по другой дороге, а не по той, по которой шёл на войну 5-й легион. Спасший жизнь королевского авиатора, к слову. И за это начисливший мне разовую премию в размере двух окладов. Жмоты.

Моя должность выглядела скромной: всего лишь один из многих десятников охраны. Но порядок есть порядок: каждый новый командир в обязательном порядке обязан ознакомиться со всем учёным и обслуживающим персоналом. Вот и меня тоже повели на смотрины…

Знакомство началось с женской обслуги: горничными и прачками, обязанными убираться в комнатах учёных и стирать их бельё — даже у женатых. Дородная тётка с могучим голосом завела меня в комнату, где девицы в возрасте от 18 до 40 лет кое-как выстроились в линию и кое-как пытались держать серьёзный вид. Всех одели в единую форму, словно легионеров: чёрные платья и белоснежные накрахмаленные фартучки. Только вели они себя по разному, не по военному: одни опускали глазки, другие — стреляли глазками, а третьи и вовсе дрожали от еле-еле сдерживаемого хихиканья. Если кто-то не сдерживался и позволял себе прыснуть в кулачок, то гарде-маман за моей спиной показывала такой профурсетке свой кулак размером в половину моей головы.

В нашем научном городке я знакомился иначе: новых сотрудников подводилико мне по одному. Никогда ранее мне не приходилось попадать на подобный показ с большим изобилием женских фигур, и поэтому я растерялся, словно новобранец, угодивший в комнату, где находился десяток генералов, и плохо запоминал имена, что называла мне маман. Зато мои глаза помимо моей воли обшаривали контуры тел моих охраняемых: я, мама дорогая, два с лишним месяца женщин как следует не видел, а, если кого и замечал, то только старух по деревням; если и примечал молодуху, то лишь издалека и бегущую прятаться от солдатни. А тут стоит столько красавиц, и они не прячутся!!! Вот мой взгляд сам собой и опускался ниже уровня их плеч…

Вдруг одна из девиц сорвалась с места и с визгом повисла на моей шее, заболтав в воздухе ногами от избытка переполнявших её чувств. Я совсем обалдел и растерялся; гарде-маман, похоже, и вовсе потеряла дар речи.

Кое-как сосредоточившись, я рассмотрел ту, что прижалась ко мне всеми своими мягкими прелестями…

— Синичка?!! Откуда?..

Окаянная засранка вовсю щебетала направо-налево о том, что я — её давний хороший знакомый, — большой герой, спасавший разные страны, и её заодно уж. Всеобщее смущение оказалось разрушено, и дальнейшее знакомство прошло легче.

Синичка, не обращая внимания на злобные жесты гарде-маман, ухватила меня за руку и потащила в свою комнату, устроив мне там форменный допрос о том, как я воевал, а заодно рассказав о своей жизни.

Выяснилось, что наше посольство разыскало её родственников, но те, понятное дело, не жаждали принимать обратно в семью заблудшую душу — даже те, кого Синичка помнила достаточно хорошо. Однако, они занимали в обществе достаточно высокое положение и не желали дворянского скандала, поверх которого наложился бы и международный. Поэтому удалось найти приемлемый для всех вариант: девушку устроили горничной в научный городок. С одной стороны, она оказалась далеко от высшего света, но можно было всем отвечать: «Ах, наша родственница работает среди учёных! Она такая занятая!», не уточняя именно, на какой должности. С другой стороны, оказалась довольна и Синичка: от неё не требовали заниматься с мужчинами чёрт те чем, при этом дали нетяжёлую, невредную работу и платили гораздо больше, чем в столице. Надеюсь, мои уважаемые читатели понимают, что в ТАКОЕ место работников не нанимают по объявлению на заборе, а берут только среди своих, причём проверенных?

— Ты, это, нашла себе тут кого-нибудь? — спросил я, ни в малейшей мере не рассчитывая на её ласки, ибо совесть меня пока ещё не покинула.

Девица засмущалась и покраснела (! — бывшая работница «Сладких кошечек»!):

— Есть тут один парень… учёный человек! Да разве он будет с такой, как я? Ему же из благородных надо…

— Ты, извини меня, и сама — дворянка! В отличие от меня, кстати.