Клипер «Орион»

— Вот это одобряю. Каждому человеку, мамочка моя, необходимо всегда, при всех обстоятельствах иметь свой взгляд на вещи и говорить правду, находясь адъютантом не только при адмирале Эльфтоне или привидении Френсиса Дрейка, аи при самом господе боге!

— Пока мне предоставят последнюю должность, я бы хотел встретиться с вами, джентльмены, только при других, более свободных для меня условиях, и доказать свое искреннее к вам расположение. Всегда к вашим услугам Кристофор Фелимор!

Кебмен хлестнул длинным кнутом тощую рыжую лошадь, она рванула с места и, пробежав футов сто, поплелась усталым шагом. Возница повернулся к седокам:

Пегги всегда к воротам порта сбавляет скорость. Потому что порт в противоположном конце от ее стойла. Вот домой она бежит довольно охотно в надежде получить порцию овса. Но я вам должен сказать, что по большей части ее надежды не оправдываются. Плохо у нас с продовольствием. Когда окончится эта война? У меня двое сыновей служат в королевском флоте. Джек — на «Канопусе», а Чарли — на «Отранто».

Возница говорил без умолку. Он знал, что русскому клиперу отменили разрешение на выход в море, и искренне сочувствовал.

Воин Андреевич поддерживал разговор, чтобы не обидеть симпатичного старика, и в то же время слушал язвительные замечания старшего офицера по поводу пресловутой английской вежливости.

— Такого унижения я не испытывал еще никогда в жизни. Действительно, адмирал держался как выходец с того света, как он посмотрел сквозь нас! И ни тени угрызений совести, смущения! И этот юнец хорош! Нашелся: Дрейк, говорит. Дух пирата! Нет, всеми силами надо стремиться покинуть «гостеприимных» союзников и — домой! Надо действовать немедленно! Сегодня же!

— Вы, мамочка моя, не горячитесь. И адмирал, и этот симпатичный лейтенантик, наверное, неплохие люди, да служба у них собачья. Разве не чувствуете, что тут политикой пахнет? А раз политика, то и не такие привидения являются. Я думаю, что. адмирал здесь не при чем. Все исходит из Лондона от первого лорда адмиралтейства. Сэр Черчилль — хитрющий и умнейший политик. В нашей революции он усматривает величайшую опасность для всей цивилизации. Читайте, мамочка, газеты!

— Мы только и делаем, что читаем газеты. Организуя интервенцию в Россию, они, естественно, боятся, что наш груз попадет не в те руки. И в этом случае я тоже с ними не могу не согласиться.

— Вполне резонно, мамочка моя, мы тоже не хотим, чтобы наше оружие попало бог знает кому. Но оружие нужно фронту. Наши солдаты без винтовок, стрелять нечем, патронов нет! Наверно, и подлинно прогрессивные силы, ну, те, за которыми народ, лучшие люди России, — тоже плохо вооружены.

— Кого вы имеете в виду?

Воин Андреевич задумался. Он никогда не был революционером. Потомственный моряк, дворянин, он превыше всего ставил силу и честь русского флота и, размышляя о будущем России, представлял ее как величайшую морскую державу. Как реально мыслящий человек, он также понимал, что морское могущество немыслимо без мощной промышленности и высокого уровня всего народного хозяйства, а следовательно, и серьезной перестройки николаевской России. Политический строй он представлял смутно, целиком доверяя прогрессивным силам. Он верил в здравый смысл русского народа и был глубоко убежден, что если он взялся за дело, то выполнит его как надо. И даже образно сравнивал государство с кораблем, который нуждается в серьезном ремонте. И русские корабельные мастера сменят рангоут, заделают пробоины, соскребут ракушки с подводной части, просмолят и, если надо, то и заменят командира, — словом, выполнят все «по фор-Ste», как говорят матросы.

Последний вопрос смутил Воина Андреевича.

Действительно, кто эти прогрессивные силы и настоящие «корабельные мастера»? Он не особенно доверял газетным сообщениям, в которых большевики изображались в самом неприглядном свете. То, что они делали, не походило на «ремонт», они ломали старый корабль вместе со стапелями. «Так, может, они хотят построить новый? Или ломают не только они, но и старая команда корабля, которая хочет, утонув, ничего после себя не оставить?»

— Может, вы считаете прогрессивной силой большевизм? — насмешливо щурясь, спросил старший офицер.

— Что вы все большевиками меня попрекаете? Никакой я не большевик, вы это прекрасно знаете и не можете не знать, что в ругани по их адресу надо разобраться. Все, что здесь пишут о большевиках, рассчитано на обывателя, на собственника, который боится за свои капиталы и безропотно снесет повышение налогов, деньги от которых пойдут на «крестовый поход» против большевиков. Но ведь давно известно, «что русскому здорово, то немцу смерть». А, мамочка моя! — Воин Андреевич заливисто засмеялся, довольный, что так ловко вывернулся из трудного положения.

Старший офицер только пожал плечами.

Между тем кебмен осадил Пегги и так закончил свою речь, длившуюся с малыми перерывами от управления портом до причала: