Клише

– А участок, чем плох? – удивилась я, не ожидая такого поворота.

– Это бытовуха, а не подарок, – отмахнулся Гладышев.

– Да вы, однако, Олег Александрович, пошли в разнос.

– Угу, пользуйся моментом, – сыронизировал он.

– Ну, даже не знаю… – протянула я задумчиво. – Может, тогда на твой вкус?

– Так и знал, – заключил он с тяжелым вздохом, словно ему не подарок предстоит выбирать, а как минимум, копать траншеи под фундамент.

– Не ной, и так шесть лет отдыхал, – отмахнулась я, и устроившись в его объятиях поудобней, объявила. – Давай спать, завтра нам с тобой надо быть в форме.

– Угу. Сладких снов, малыш, – отозвался он, поцеловав меня в макушку.

– И тебе, любимый.

На следующий день я проснулась отдохнувшая и счастливая. За окном ярко светило солнце, призывая поскорее начать новый день, но я сознательно не спешила, растягивала каждую секунду, наслаждаясь такой простой и для многих привычной радостью, как утро с любимым мужчиной.

Олег еще спал. И без своей этой, привычной, снисходительной усмешки и высокомерного взгляда казался совсем мальчишкой и оказывается, помимо глаз передал нашему сыну это сладкое, сонное выражение лица. И настолько меня умилило это сходство, что я не удержалась и принялась целовать капризно опущенные уголки рта, подрагивающие веки, впалые щеки, мускулистые плечи.

– Мм, – недовольно буркнул он что-то, вызывая у меня улыбку. Я еще немного поприставала, но потом все же нашла в себе силы и оторвалась от его горячего тела.

Потянувшись сладко, подставила лицо навстречу солнышку и помедитировав так немного, начала новый день: зарядка, душ, макияж, приготовление завтрака.

К тому времени, как Гладышев проснулся, я уже была при полном параде и готовила на стол.

– Доброе утро, малыш, – подойдя сзади, уткнулся он мне в шею и обняв, нахально потерся своей эрекцией.

– Доброе, – улыбнулась я и обернувшись, поцеловала его в губы. Олег, не долго думая, углубил поцелуй и скользнув рукой в отворот халата, сжал мою грудь, вызывая у меня сладкую дрожь. – Олеж, нам уже выезжать через полчаса, – напомнила я, задыхаясь от его поцелуев.

– Мы быстренько, – шепнул он и задрав подол халата, сдвинул мои трусики. Я сразу же завелась и облокотившись на стол, сексуально прогнулась. – Умничка, – одобрительно похлопал он меня по попке, словно какую-то девку легкого поведения. Взбесившись, я дернулась, чтобы встать, но он тут же припечатал меня обратно, и облизав два пальца, начал неторопливо ласкать, удерживая на том же месте. – Я люблю тебя, малыш, – убил он хриплым шепотом все возражения, скользнув губами по моей шее. И все, мой разум поплыл, я перестала существовать. Был только его низкий, рокочущий голос и мучительно медленные, сводящие с ума прикосновения, которым я не могла противиться, как и всему, что было связанно с этим мужчиной. Даже стоящий на коленях и вылизывающий меня, он всё равно возвышался надо мной, подчинял себе.

Впрочем, я больше не искала независимости и свободы. Он и был моей свободой, моим лекарством от зависимости, только с ним я обретала крылья и становилась счастливой. И сейчас тоже была до безумия счастлива, несмотря на то, что он совершенно бесцеремонно нагнул меня над столом и имел отнюдь не нежно, но мне нравился этот напор, жесткость и необузданность, так что все у нас было взаимно, и как Гладышев обещал, «быстренько». Мы еще успели позавтракать и не торопясь собраться. Правда, из-за пробок все равно немного опоздали. Но Сашка был настолько счастлив нас видеть, что не заострил на этом внимание.

Не умолкая ни на минуту, он по переменки обнимал нас, не в силах определиться, к кому на руки пойти. Мы не стали ставить его перед выбором в очередной раз, нашему малышу и так слишком часто приходилось это делать, поэтому сели в машину рядом и обняв его, целовали с двух сторон, отчего он радостно смеялся и отвечал нам не меньшим количеством поцелуев, продолжая щебетать.

– А мы пойдем на каток?

– Пойдем, сынок, – отвечали мы единодушно, любуясь нашим ребенком, нашим единым целым в этом маленьком сокровище.

– А на горку?

– И на горку.

– Мама, а ты будешь кататься?

– Конечно, зайчонок

– Папа, а ты?

– Нет, сынок. Я уже старый для таких забав, – открестился Гладышев со смешком, на что я закатила глаза. Старый он, как же!

– А мама молодая? – продолжил Сашка допрос.

– А мама молодая, – с улыбкой подтвердил Олег, на что наш сынок слегка нахмурился, пару секунд подумал, а потом выдал:

– А почему мама молодая, а ты старый?

Мы переглянулись, едва сдерживая смех, мама же, прикрыв ладонью рот, тихонько засмеялась.

– Объясняй, папа, – подмигнув, предоставила я Гладышеву возможность проявить свой талант в объяснении простых истин.

– Ну-у, так бывает, – начал он не слишком убедительно, отчего мы с мамой развеселились еще больше, ибо Сашку такой ответ не удовлетворил.

– Как бывает?

– Ну вот так, когда мужчине нравится девушка помладше, – выдал мистер Очевидность, за что, естественно, получил очередной вопрос.

– А почему?

– Ну, как почему? Ты какое блюдо выберешь? Вчерашнее или свежее? – привел он безусловно наглядное, но не слишком лестное сравнение.