Клише

Я покачала головой и засмеялась, глядя в любимые глаза, чувствуя, что еще чуть-чуть и расплачусь. Все-таки гормоны уже делали свое дело, хотя, мне кажется, я бы и без них расплакалась. У меня в душе сейчас творилось что-то невообразимое. Знать, что Олег все помнит, и что для него эти моменты так же дороги, как и для меня – это было бесценно и до слез трогательно.

И я плакала. Стояла посреди парковки, вспоминала тот далекий вечер, когда я была наивной, без памяти влюбленной девчонкой, всеми силами старающейся произвести впечатление на пресыщенного жизнью мужика, и слезы текли по моим щекам от понимания, что мне –таки это удалось – поразить его настолько, что даже спустя семь лет он помнил каждый наш миг.

– Малыш, ну ты чего? – заключив мое лицо в ладони, стер Гладышев слезы с моих щек. – Я конечно, понимаю, что идея идиотская, но в прошлый раз из нее получился очень хороший вечер. Может, и на сей раз повезет, так что не стоит лить слезы раньше времени…

– Иди ты! Отличная была идея, – всхлипнув, ткнула я его в бок, отчего он охнул. Я же отстранилась и грозно пообещала. – А за «веселую девку» ты мне еще ответишь!

– Как-нибудь всенепременно, – отрапортовал он. – А сейчас пошли, я посплю, ты – пожрешь.

– Ой, кто еще из нас жрал? – фыркнула я.

Так, подшучивая друг над другом, мы вошли в кинотеатр. Хоть я уже несколько лет была приверженцем здорового питания, на сей раз не смогла удержаться и накупила себе всякой дряни: соленый попкорн, «Начос», жевательный мармелад и m&ms. Гладышев, конечно же, делал вид, что крайне не одобряет, но я-то знала, что как только в зале погаснет свет, Олеженька тут же оттяпает у меня половину, если не больше.

Как ни странно, но фильм мы на сей раз выбрали единодушно. Видимо, с возрастом наши вкусы начали совпадать. Правда, можно было особо и не заморачиваться, он перестал нас интересовать еще до начала титров.

Когда в зале погас свет, я принялась за «Начос». Есть хотелось ужасно. Меня аж затрясло, стоило представить, как я сейчас положу себе в рот эту соленую, хрустящую, кукурузную чипсину, как сладко-острый соус сальса растает на языке, и я кончу от гастрономического оргазма, но не успела я додумать эту мысль, как Гладышев перехватил мою руку и, поднеся к своему рту, слизал мой оргазм. Это было, конечно, очень возбуждающе и эротично, но я была не в том состоянии, чтобы оценить подобные уловки.

– Гладышев! – возмутилась, когда он проделал этот трюк снова, стоило мне обмакнуть в соус еще одну чипсину. – Я кушать вообще-то хочу.

– Тебе такое нельзя, а то задница поползет, а я люблю аккуратные попки, – заявил эта нахальная рожа, забирая у меня коробку с чипсами. Я же как застыла, обалдев с этой наглости, так и сидела несколько минут, лупила во все глаза, пока он невозмутимо поглощал мои чипсы.

– Олеженька, а ты не охренел, случаем?! – ласково поинтересовалась я, придя в себя. Он покосился на меня и прежде, чем я успела продолжить возмущаться, обмакнул чипсину в соус и протянул мне. Я долго думать не стала, открыла ротик да как вонзила зубы в его пальцы, что он аж подскочил на диване, с шумом втягивая воздух и белея, как полотно. Нагло усмехнувшись, глядя ему в глаза, разжала зубы и ласково пососав его укушенное место, отстранилась.

– Ты мне чуть пальцы не оттяпала, – пожаловался он, оглядывая налившиеся кровью следы от моих зубов.

– Смотри, чтоб я тебе что посерьезней не оттяпала, а то любить аккуратные попки будет нечем! – пригрозила я и забрав чипсы, устроилась на диване поудобней. Гладышев же засмеялся.

– Ты такая ревнушка у меня, – притянув к себе, нежно поцеловал он меня в щеку.

– Ой, не подлизывайся, Олеженька, – промурлыкала я, довольно улыбнувшись и прильнув к его груди, вдохнула терпкий аромат его парфюма, отчего в низу живота сладко сжалось. И Гладышев, словно почувствовав это, приподнял мое лицо и ласково прошелся языком по моим губам, вызывая у меня дрожь и острое, жгучее желание, разливающееся по телу сладкой истомой. – Не надо, – перехватываю его руку, когда он начинает поглаживать мои бедра, поднимаясь все выше и выше.

– Почему? Ты же хочешь, – выдыхает он мне в губы и углубляет поцелуй, сводя на «нет» все мои возражения. В общем-то, возражений как таковых и не было, просто я не хотела, чтобы все закончилось на самом интересном месте, и я как дура сходила с ума от возбуждения. А зная, какой Гладышев динамщик, можно было не сомневаться, что так и будет. Но, как оказалось, я ошиблась.

С каждой секундой Олег целовал меня все горячее, настойчивей, наплевав на то, что вокруг куча народу. Мне же и вовсе ни до чего не было дела в этом мире, я горела в его умелых руках, неторопливо скользящих по моему телу, посасывала напористый язык и голову теряла от каждого прикосновения, от его вкуса, от запаха, от него такого бесконечно любимого, единственного, неповторимого, самого лучшего на свете.

Господи, как же я его люблю! Как люблю…