Ключ

Повисла неловкая тишина, которую первым нарушил Дэн:

– Ты… фантастически выглядишь.

– Спасибо. – Сара провела рукой по волосам.

– Детские салфетки? – недоуменно посмотрел он на содержимое ее корзины.

– Да, – подняв подбородок, сказала Сара. – И что?

– Зачем они тебе?

– Сейчас это уже не твое дело.

Рядом с ним возникла девушка.

– Ты взял молочную смесь, малыш?

Малыш! Сара закатила глаза.

– Лорен, это Сара.

Ее выбеленные волосы были забраны в нереально высокий хвост и схвачены резинкой с леопардовым принтом. Натянутая кожа вокруг глаз придавала ей экзотический, восточный вид. С ушей свисали гигантские золотые кольца, на каждом пальце тоже красовалось по массивному кольцу, а на ногтях был черный потрескавшийся лак. Лорен натянула языком жвачку, словно собираясь надуть пузырь.

– Приятно познакомиться, – отделалась она дежурной фразой без малейшего намека на искренность и повернулась к Дэну. – Я пойду за памперсами. – Уходя, она так резко развернулась, что ударила Дэна хвостом по лицу. Он засмеялся.

– Ну разве она не кадр?

– Ммм, однозначно, – отозвалась Сара.

Малыш начал ерзать и издавать милые мяукающие звуки, грозящие в ближайшем будущем превратиться в невыносимый вой.

– Пожалуй, пойду. Была рада увидеться, Дэн.

– Я тоже… и спасибо, Сара! – крикнул он ей вслед.

– Спасибо? За что?

Он пожал плечами.

– За то, что ты сказала мне по телефону, когда я был в больнице, а у Лорен были схватки. Ты была права. – Он начал трясти ребенка, чтобы успокоить. – Мне повезло. И я буду прекрасным отцом этой малышке.

– А Лорен? Что ты чувствуешь к ней сейчас?

– Она мать моего ребенка, Сара. И за это я ее люблю.

– Я рада, что у тебя все устроилось, Дэн. Правда, рада.

– А как ты?

– Я хорошо.

Она подумала про Мэтта и Мэйси, про вечер, который ее ждал. Сначала поездка в кино, а затем – домашний карри по-тайски и бутылка вина. Простые радости, на которые большинство людей не обращают внимания и которые начинают ценить, только когда жизнь разваливается на части.

– Даже лучше, чем хорошо. Я счастлива.

По дороге домой она думала над тем, что сказала Дэну, и заставила себя взглянуть в глаза своим чувствам. Она действительно была счастлива. В последние три месяца она очень сблизилась с Мэттом и Мейси и стала важной частью их жизни. И уже не представляла своей жизни без них. Но тем не менее какого-то кусочка пазла недоставало. Они с Мэттом ни разу не поцеловались и даже не держались за руки. Их самое большое сближение происходило, когда Мейси, держась за их руки, висела между ними во время длинных прогулок по лесу. Вместе с Мэттом они приходили смотреть школьный спектакль, в котором играла Мейси, и Сара гордилась ею не меньше, чем остальные родители в зале. Вместе они ходили в бассейн, и Сара водила ее в туалет, чтобы заплести волосы. На светофоре она остановилась и, пока горел красный свет, положила голову на руль, размышляя, может ли быть, что Мэтт принял ее в свою жизнь ради блага дочери, а не из-за своих чувств.

Отец сидел в палисаднике на складном стуле, закрыв глаза и подставив лицо солнцу.

– Почему ты здесь сидишь, пап?

– А что, нельзя? Я спал.

Она посмотрела на часы.

– Ну ладно. Вот, – протянула она ему газету.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарил он, потирая глаза. – А почему ты здесь?

– А что, ты не рад? Я решила заехать и проведать тебя. Из агентства новостей нет?

– Нет, – вздохнул он. – Пока нет.

– Что ж, отсутствие новостей – уже хорошая новость.

Он повел бровями.

– Как это? Отсутствие новостей означает, что они его еще не нашли. Как это может быть хорошей новостью?

Она выдохнула.

– Ладно, успокойся. Это просто поговорка.

Он взял газету и раскрыл, чтобы Сара не видела его, но услышала его пожелание:

– Если можно, я хотел бы сэндвич.

Эти слова донеслись до нее, но остались на периферии сознания – все ее внимание целиком поглотил заголовок на главной странице.

55

Почему-то приятно было оказаться здесь снова. Она рассматривала старое здание и уже не в первый раз думала о том, сколько же секретов хранят эти разваливающиеся стены. Сейчас, когда в синем небе светит яркое солнце, бликуя в разбитых окнах, а нарциссов больше, чем сорняков, оно не казалось настолько зловещим. Сколько же несчастных было вынуждено называть Эмбергейт домом только потому, что их поведение и образ жизни не соответствовали ожиданиям общества! Сара осторожно протиснулась через щель в заборе, но сумка зацепилась за проволоку. Чертыхаясь, она освободила ее и поспешно пошла по лужайке к главному входу.

– Эй, вы!

Она остановилась и огляделась.

– Кто здесь? – строго спросила она.

– Это я вас должен спросить. На эту территорию входить нельзя.

Из времянки вышел мужчина в светоотражающем жилете, с трудом закрывающим пузо, и направился к Саре. Добрался до нее он тяжело дыша и раскрасневшись. На его усах висели крошки, а подбородок был выпачкан майонезом. Он поднял шлем и провел ладонью по вспотевшей лысой голове.

– И куда это вы направляетесь?

– А вам какое до этого дело, можно спросить? – уверенно парировала Сара.