Ключ

— Ты пойми, дурень, что у врага нет пола. Тут либо он тебя, либо ты его. Даже та бабуся могла отделать тебя своей клюкой до состояния инвалида, — наущал меня Малой, вспоминая истории «выпрашивания» ключа. — И не глядела бы, что ты ей внучка напоминаешь. Била бы от души по всем ключевым точкам, чтобы вырубить, а то и убить. Хотя убивать бы не стала, смысла нет, ключик бы исчез. Но могла отмудохать так, что сам бы просил ее забрать артефакт. И наша Яна бьет на поражение. Ее удары отточены временем, ничего лишнего, сплошная анатомия, физика и геометрия. Я против нее держусь лишь на дистанции, в ближнем бою — ей не соперник. Это с виду она хрупкая, а штангу от груди жмет на 25 килограммов более моего. Вот такие пироги с иллюзией.

Но одно дело понимать, другое ликвидировать штамп, который вкладывали в голову с детства. Ясно, что на дворе век эмансипации и равенства. Понятно, что женщины самые жестокие существа на Земле. Причем, это реально так. Слабый пол только зовется слабым, фактически латентных садистов среди них на 20 процентов больше. Это самые страшные создания, которых даже в стройбат боятся брать. И в плен им лучше не попадать. (Шур озвучивает теорию, по которой мужчин к садизму побуждают тяжести жизни, но природа такого поведения проста и ее можно свести на нет. Женщин-садистов меньше, но расстройство их поведения связано со сценами насилия, поэтому они более жестокие». Прим. автора). Но тут же в сознании всплывают слова Клавдии Сергеевны: «Саша, девочек обижать нельзя — они слабые!»

Вот только и Малой не зря свой хлеб кушал и когда-то носил майорские погоны бойца ГРУ. Пообещал исправить, сделал. Методика простая. Сначала я битых три часа машу руками и ногами, чтобы отработать серию из блоков и ударов. Затем час като, после чего спарринг. Против меня выходили парами. Первое время двойка, затем четвертка, потом шесть человек. Кто мои противники узнать было трудно — фигуру скрывал мешковатый наряд, а лица плотные маски. Узнать их можно было лишь по разноцветным повязкам на рукавах. Работали ребята от всей души, выкладывались на сто процентов, то есть, никакой ко мне жалости. Били точно и больно. А боль — самый лучший педагог, по словам Малого. Зевнешь, катаешься по полу минуты полторы, кусая губы от боли. И вот, чтобы такого не происходило, приходилось и мне вести настоящий бой, а не тренировочный. Зачастую соперники выходили из спарринга с вывихнутыми конечностями или ложились после нокаута. И только после этого с них снимали маски. Делали это специально для меня, чтобы я увидел, что «убью суку с зеленой повязкой» — это миленькая девушка. Такая симпатичная, что хочется стихи читать и цветы дарить, мило (тупо) улыбаться с надеждой на бессонную ночь. Только заряжает эта падла по ребрам мама не горюй. Со временем условные рефлексы, вбитые умелыми руками сатрапов академика «Павлова»/Малого, вытеснили школьную дурь, что девочек обижать нельзя. Можно и нужно, если они пытаются тебя убить. Но уважать представительниц прекрасной половины человечества нужно, как и любить. Вот такая философия у «кеймана».

Глава 7: Когда третий не лишний. Часть 1

— Привет, Кузнечик! — отсалютовала мне Ядвига.

В редкие минуты отдыха я уходил к озеру, сидел на берегу, кидал камушки, стараясь набить больше «блинчиков», смотрела на звезды, если была ночь, на заходящее солнце, если вечер или на блики солнечных лучей, играющих на волнах — в полдень. Вот и сейчас, моя рука искала плоский камень, чтобы запустить его скользящим по поверхности диском. Предыдущий снаряд сумел отскочить от водной глади пять раз, после чего булькнул в озеро.

— Почему, Кузнечик? Ты откуда мою фамилию узнала? — спросил я.

— Какую фамилию? Твою? А какая она у тебя?

При всей деловитости конторы, которая за меня взялась, была в ней и некая раздолбайность. Ну, а как иначе? Все эти учителя, которые выматывали меня сутки на пролет, выведали все. Что я ем, какие блюда предпочитаю. Какой у меня любимый цвет, а он синий, какие машины в предпочтении, какую музыку слушаю и прочая, прочая, прочая. А вот моей фамилией не поинтересовались. Даже отчество не спросили. Все звали меня просто Шур, а вот теперь еще и Кузнечик.

— Кузнецов, — ответил я на вопрос.

— Не знала, но прикольно вышло. Выходит, ты дважды Кузнечик.

— Аргументируй?

— Со вторым разом понятно. Кузнецов — Кузнечик. Но я реально не знала об этом. А называла тебя так, произведя ряд лексических преобразований. Ты же Шур? Вот, а это созвучно с английским «шьоэр» — «shoer», что переводится, как кузнец. Вот так ты и получился Кузнечик.

— Ясно. Ну в таком случае ты — «Движок».

— ??? — посмотрела на меня Яга большими глазами. — Мотивируй свои умозаключения…