Читаем Ключъ полностью

У Кременецкихъ въ февралe бывало особенно много гостей, частью въ связи съ предстоявшимъ торжественнымъ днемъ, частью оттого, что въ ихъ домe всегда рады были гостямъ и не жалeли денегъ: изъ-за росшей дороговизны многiе въ Петербургe начинали сокращать расходы. Настроенiе въ столицe, несмотря на войну и тяжелые слухи, было послe убiйства Распутина необыкновенно приподнятое и радостное. Особенно оживлена была молодежь, точно гордившаяся безсознательно тeмъ, что историческое убiйство, столь нашумeвшее во всемъ мiрe, совершили блестящiе молодые люди.

Муся часто выeзжала въ театръ. Въ театрахъ тоже шли очень веселыя пьесы,-- гдe "Наша содержанка", гдe "Веселая вдова", гдe "Любовь... и черти... и цвeты". Послe спектакля она нерeдко заставала дома гостей. Ужинали въ два часа ночи "чeмъ Богъ послалъ", какъ неизмeнно говорилъ Кременецкiй, въ дeйствительности очень хорошо. Кружокъ Муси имeлъ текучiй составъ и часто совершенно измeнялся въ теченiе года. Теперь въ него входили преимущественно участники ихъ любительскаго спектакля. Молодежь собиралась отдeльно,-- мостомъ между нею и старшими былъ князь Горенскiй. Къ старшимъ Муся рeдко выходила надолго и въ своемъ кружкe, когда ее звали {340} въ гостиную къ Тамарe Матвeевнe, со вздохомъ, закатывая глаза, терла пальцемъ щеку, что по парижски должно было означать "La barbe!" (Муся знала argot лучше уроженцевъ Монмартра). Для нeкоторыхъ старшихъ она, впрочемъ, дeлала исключенiе, въ особенности для Брауна: почему-то онъ ее интересовалъ и даже немного безпокоилъ.

Зимой въ комнатe Муси, по ея просьбe, былъ поставленъ отдeльный телефонъ. Аппаратъ стоялъ на письменномъ столe, такъ что Муся могла разговаривать, сидя въ своемъ любимомъ атласномъ креслe. Телефонные разговоры позднимъ вечеромъ, когда въ домe и на улицe устанавливалась тишина, стали новымъ удовольствiемъ Муси. Безъ всякаго дeла она вызывала -кого было можно -- въ двeнадцатомъ, въ первомъ часу ночи, и болтала подолгу, часто дурача собесeдника. Она по телефону говорила негромко, особенно отчетливо, и ей прiятно было слушать красивый, выразительный звукъ своего голоса. Что-то въ этомъ напоминало хорошiй модный театръ.

Какъ-то разъ, набравшись храбрости, Муся вызвала по телефону Клервилля. Она давно собиралась пригласить его на банкетъ. Кружку Муси было отведено мeсто въ концe послeдняго бокового стола. Этимъ подчеркивалось, что они свои люди и что для нихъ, въ отличiе отъ остальной публики, не могло имeть значенiя, гдe сидeть. Муся шутливо называла ихъ "Камчаткой". Разумeется, для нея самой мeсто было отведено тамъ же, а не рядомъ съ родителями, какъ предлагала Тамара Матвeевна.-- "И вотъ еще что, друзья мои",-- объявила Муся незадолго до праздника,-- "такъ какъ -- между нами -- будетъ, вeрно, очень скучно, то мы оттуда eдемъ всe на острова! Идетъ?" Это предложенiе было немедленно принято; Никоновъ взялъ на себя заказать тройки,-- по просьбe {341} дамъ, не розвальни, а обыкновенныя четырехмeстныя сани. Тамара Матвeевна вначалe слабо возражала, что не совсeмъ прилично eхать на острова дочери съ банкета въ честь отца: гораздо лучше было бы имъ втроемъ вернуться изъ ресторана домой и еще потомъ посидeть немного, поболтать, обмeняться впечатлeнiями въ семейномъ кругу. Но перспектива обмeна впечатлeньями въ семейномъ кругу не соблазнила Мусю, и Тамара Матвeевна уступила.

-- Можетъ быть, тогда и Нещеретовъ съ вами поeдетъ? -- вскользь небрежно освeдомилась она.

-- Нeтъ, Нещеретовъ съ нами не поeдетъ,-- сердито отвeтила Муся.

-- Вотъ ты хочешь сидeть на банкетe Богъ знаетъ гдe... Если ужъ не съ нами, то не лучше ли тебe отвести двадцать второй номеръ? Онъ еще свободенъ, это рядомъ съ Аркадiемъ Николаевичемъ... Онъ такой прiятный собесeдникъ, а?

Муся хотeла было огрызнуться, но ей пришло въ голову, что Клервилля никакъ нельзя будетъ посадить съ молодежью на Камчатку. "Какъ я раньше не сообразила!" -- съ досадой подумала она.

-- Нeтъ, двадцать второго номера я не хочу, -- сказала Муся.-- Но мы дeйствительно неудачно выбрали мeсто... Я думаю, намъ лучше быть за первымъ столомъ. Такъ въ самомъ дeлe будетъ приличнeе, я скажу Фомину.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исторический цикл Марка Алданова

Повесть о смерти
Повесть о смерти

Марк Алданов — блестящий русский писатель-историк XX века, он явился автором произведений, непревзойденных по достоверности (писатель много времени провел в архивах) и глубине осмысления жизни великих людей прошлого и настоящего.«Повесть о смерти» — о последних мгновениях жизни Оноре де Бальзака. Писателя неизменно занимают вопросы нравственности, вечных ценностей и исторической целесообразности происходящего в мире.«Повесть о смерти» печаталась в нью-йоркском «Новом журнале» в шести номерах в 1952—1953 гг., в каждом по одной части примерно равного объема. Два экземпляра машинописи последней редакции хранятся в Библиотеке-архиве Российского фонда культуры и в Бахметевском архиве Колумбийского университета (Нью-Йорк). Когда Алданов не вмещался в отведенный ему редакцией журнала объем — около 64 страниц для каждого отрывка — он опускал отдельные главы. 6 августа 1952 года по поводу сокращений в третьей части он писал Р.Б. Гулю: «В третьем отрывке я выпускаю главы, в которых Виер посещает киевские кружки и в Верховне ведет разговор с Бальзаком. Для журнала выпуск их можно считать выигрышным: действие идет быстрее. Выпущенные главы я заменяю рядами точек»[1].Он писал и о сокращениях в последующих частях: опустил главу о Бланки, поскольку ранее она была опубликована в газете «Новое русское слово», предполагал опустить и главу об Араго, также поместить ее в газете, но в последний момент передумал, и она вошла в журнальный текст.Писатель был твердо уверен, что повесть вскоре выйдет отдельной книгой и Издательстве имени Чехова, намеревался дня этого издания дописать намеченные главы. Но жизнь распорядилась иначе. Руководство издательства, вместо того, чтобы печатать недавно опубликованную в журнале повесть, решило переиздать один из старых романов Алданова, «Ключ», к тому времени ставший библиографической редкостью. Алданов не возражал. «Повесть о смерти» так и не вышла отдельным изданием при его жизни, текст остался недописанным.

Марк Александрович Алданов

Проза / Историческая проза

Похожие книги