Ключ

Последовала пауза. Наконец коронер кашлянул и сухо произнес:

— Если хотите, можете просто дать обещание.

Эван Мадок выпятил подбородок.

— Я не желаю участвовать ни в одном из этих бессмысленных ритуалов. По-вашему, они могут помешать мне лжесвидетельствовать, если это входит в мои намерения?

Коронер выпрямился.

— Должен ли я понимать, что вы не хотите правдиво отвечать на вопросы, которые вам зададут?

— Конечно нет. Я правдивый человек: мое «да» означает «да», А мое «нет» означает «нет». И они не станут иными, буду я или не буду произносить эту чушь.

— Мистер Мадок, я должен попросить вас уважать суд.

— Я уважаю то, что достойно уважения. Я уважаю правосудие и воздаю честь тому, кто этого заслуживает. Протест я заявил, А теперь готов дать обещание.

Деревня слушала, как зачарованная, когда Мадок произносил текст «бессмысленного ритуала». «О боже!» — пробормотала себе под нос Гуэн Мадок.

Выполнив требуемое, мистер Мадок опустился на стул, придвинутый для Дженис, сунул руки в карманы и откинулся на спинку. Зал видел его профиль — черные волосы, выпуклый лоб, агрессивно торчащий подбородок и один светлый и злой глаз. На вопрос о положении в доме мистера Харша он ответил, что тот обосновался в Прайорс-Энде на четыре года. Харш пребывал там на положении друга, но платил за проживание. Они встречались за столом и иногда проводили вместе вечера. Каждый занимался своей работой и имел отдельную лабораторию.

Информация выдавалась краткими рублеными фразами и с видом полного равнодушия. На вопрос, заметил ли мистер Мадок какие-либо перемены в поведении мистера Харша во вторник вечером, он ответил предельно лаконично:

— Нет.

— Он выглядел как обычно?

— Да.

— Он часто прогуливался после ужина?

— Да.

— Вы слышали, как он сказал, что идет поиграть на органе?

— Кажется, он упомянул об этом.

— У него было в привычке играть на органе?

— Не знаю, что вы называете привычкой. Он любил играть, так как был музыкантом, и делал это, когда у него было время.

Коронер подобрал один из лежащих перед ним листов бумаги.

— У мистера Харша был пистолет?

Эван Мадок вынул из кармана правую руку и положил ее на спинку стула.

— Не имею ни малейшего понятия! — сердито ответил он.

— Вы никогда не видели у него пистолета?

— Разумеется, нет!

— Но он мог располагать им без вашего ведома?

— Он мог располагать даже целой дюжиной пистолетов, — оскорбленным тоном отозвался Мадок. — У меня нет привычки рыться в чужих вещах.

Констебль положил на стол какой-то предмет и снял с него обертку.

— Вот этот пистолет, мистер Мадок. Вы когда-нибудь видели его раньше?

— Нет.

— Вы знаете, чьего он производства?

— По-моему, немецкого.

— Вы разбираетесь в оружии?

— Я его не одобряю, так как я пацифист. Но несколько лет назад я провел некоторое время в Германии и видел пистолеты местного производства.

— Мистер Харш мог обладать таким пистолетом?

— Любой, кто был в Германии, мог им обладать. Что касается Михаэля Харша, то я знаю об этом не больше вашего.

Решив, что допрос окончен, Мадок со скрипом отодвинул стул и поднялся, но коронер остановил его.

— Я еще не закончил с вами, мистер Мадок. Каковы были ваши отношения с мистером Харшем?

Кривая физиономия странно дернулась. Это могло быть нервной судорогой или улыбкой.

— Как у хозяина и гостя или двух коллег-ученых, — настороженно, по без гнева ответил Мадок.

— Вы были друзьями?

Эван Мадок выпрямился на стуле.

— Дружба — слишком сильный термин. Я не использую его с такой легкостью.

Коронер резко постучал по столу.

— Вам задали вопрос, сэр. Будьте любезны на него ответить. Между вами и мистером Харшем бывали ссоры?

— Ссор не было. — В наступившем молчании слова прозвучали медленно, почти скорбно.

— Вы были друзьями?

Лицо снова дернулось, словно тень, пробежавшая по воде и тут же исчезнувшая.

— Он был моим другом, — ответил Эван Мадок.

Глава 8

Коронер отпустил мистера Мадока. Он вернулся к своему стулу и плюхнулся на него с такой силой, что прижал стул к коленям сидящей позади миссис Томас Пинкотт. Ее приглушенное восклицание, в котором звучали боль и обида, не произвело никакого видимого эффекта. Мистер Мадок сунул руки в карманы и снова закинул ногу на ногу, только на сей раз левую на правую.

Услышав скрежет стула, Гарт обернулся, и ему представилось зрелище стоптанной резиновой подошвы левого ботинка мистера Мадока, на которой поблескивал осколок стекла. Гарт едва не подпрыгнул и был рад тому, что тетя Софи убрала свою руку с его с его руки, дабы приложить платочек к глазам.