Ключ дома твоего

- Да, да, Али, пошли, - словно в тумане проговорил Шямсяддин и, ничего не ответив Гургену, поднялся вслед лейтенанту и уже подходя к приемной, незаметно открыл кобуру и немного подвинул ее вперед, под руку.

...

Через час Гурген Левонович Саркисян у себя дома, раздевшись по пояс, кряхтя, обливался холодной водой. Он даже комнату немного привел в порядок, выбросив прогнившие продукты и мусор, оставшийся с начала прошлой недели. Но первым делом, что он сделал, зайдя к себе домой, это открыл настежь окна. После свежего мартовского утра, комната показалась ему зловонной дырой, и его передернуло от запахов, исходивших из кухни. Когда, кое какой порядок был наведен Гурген блаженно вытянулся в постели и заснул глубоко, без всяких сновидений. В пять часов он проснулся от чувства голода и улыбнулся, вспоминая строки своего рапорта. "Шахсуварову конец", - в который раз повторил он себе. Все это время, что он вернулся домой, чувство радостного возбуждения не покидало его. Одев военную форму, он посмотрелся в зеркало и, оставшись собой весьма довольным, он в последний раз в своей жизни покинул порог своей квартиры.

Обедал он в ресторане у молоканского садика. Сидел он за столиком и через окно, отчетливо видел подъезд в доме напротив, перед которым он чуть больше года назад не раз ждал Иду. Она, выходя из дому, пробегала, счастливая, почти с ним рядом, а он, прижавшись в угол, старался оставаться незамеченным. Сколько раз он представлял себе, как она посмотрит на него, Гургена, таким же взглядом, каким она смотрела на Фархада Велиева, как будут они счастливы, но все получилось наоборот. Не принесло Иде радость их знакомство. Словно ядовитый плющ отравлял Гурген всякого, кто соприкасался с ним. И вспоминая все это, Гурген пил почти не закусывая, хотя стол его ломился от закусок.

- Неси все, на свое усмотрение, но чтобы было много, - приказал он подошедшему официанту, еще только усаживаясь за стол. А теперь пил, как не пил очень давно. Пил он один, как всегда, не было у него в этой жизни друга, с которым можно было бы посидеть. Но не жалел Гурген об этом, время было таким, что лучше ни с кем не дружить, успокаивал он себя, чем с кем-то поговорить и потом все время дрожать, предаст тебя он или нет, напишет куда надо о твоих мыслях, о которых сболтнул ты спьяна. Теперь вспоминая Иду, он может впервые в жизни в чем-то раскаялся. "Что за проклятие такое", - думал он, но ответа на свой вопрос слышать не хотел.

...

В кабинет генерала Шахсуваров заходил уже без страха, решение уже было принято. "Хорошо хоть Айша с детьми уехала", - промелькнула у него в голове, но что здесь было хорошего, он себе так и не понял. Просто успокаивал себя, в этом случае логика часто не в ладах с действительностью. И все же то, что утренний поезд увозил сейчас Айшу с детьми подальше от Баку, в Вейсяли, где через несколько дней должна была состоятся свадьба Лейли, его успокаивало.

- А, Шахсуваров, - генерал смотрел на него поверх очков, - я прочел рапорт?

Шахсуваров побледнел.

- Вы просите неделю отгула, в связи со свадьбой дочери.

Спазма, сковавшая грудь, медленно отпускала, Шямсяддин тихо вздохнул.

- К сожалению, могу дать только три дня, я вам направил один документ, надо срочно с ним поработать.

- Так точно, товарищ генерал. Разрешите идти?

- Идите, и поздравляю вас. Желаю вашей дочери счастья.

- Спасибо, товарищ генерал.

И только когда позади него закрылась дверь, Шямсяддин вздохнул свободно, поняв, насколько он был близок к тому, чтобы совершить глупость.

...

Остановившись под фонарем, Гурген поднес к глазам часы. Было около полуночи, точнее, без десяти двенадцать. Идти домой не хотелось. Душа его ликовала: завтра, нет, завтра воскресенье, тогда значить в понедельник, да, точно, в понедельник, он, наконец, покончит с ними со всеми. Как только получит Карен Ашотович его рапорт, все. Все закончится для Шахсуварова и его любимчиков. Хватит терпеть эти презрительные взгляды, или они думали, не чувствовал он их, не понимал, что ненавидят его сослуживцы, считают бездарным. За все он им отплатит. Горькими слезами заплачут они все, особенно этот Шахсуваров, и вся семейка его, уж он позаботится, да и Карен Ашотович поможет. Всю эту мусульманскую шушеру искореним.