Ключ Эдема

– Я не собираюсь вас побеждать, – она подошла к нему ближе и ключом открыла замок на кандалах. – Напротив, собираюсь подарить утраченное величие вашему братству.

«Братство». Он впервые услышал это слово по отношению к своему клану. Не орден, не государство, а братство. Он мысленно смаковал это слово. В нем был привкус свободы, равенства, единства, коего не ощущалось прежде в слепом служении одним лишь приказам главенствующего мастера.

– Идем за мной, – сказала девушка, когда он был полностью освобожден от оков, и повернулась к нему спиной.

В этот момент Хасим мог ударить ее, задушить, сломать шею. Убить ее не составило бы труда. И останавливало его понимание, что эта девчонка знает о его возможностях. Знает, но все равно не смотрит на него, словно презирает его превосходство. Будто и нет превосходства вовсе.

Он вышел вслед за ней, прошел по подземному коридору, такому узкому, что одно плечо пришлось выставить вперед, чтобы протиснуться. Они уперлись в еще одну дверь, и Элиана открыла ее. Там, обездвиженные при помощи веревок, находились десятеро ассасинов. Их всех Хасим хорошо знал. За особые навыки, ум и способность к обучению их определили для внешней службы. И вот они, связанные и беззащитные, с ненавистью смотрят на девушку и с удивлением – на него.

– Держи, – Элиана дала ему в руки свитки, которые еще недавно озвучивала для Хасима. – Читай им.

* * *

Элиана занималась тем, что составляла отчеты учителю Натану бен-Исааку и изучала письма Иоанна. Он присылал ей переписанные страницы из книг о различных реликвиях, не только известных в христианстве, но так же упоминаемых в других религиях. Это был интересный опыт. Между различными народами было очень много общего именно в вере. Удивительно! Со стороны именно это и было основным отличием, ведь что может связывать язычника и христианина, кроме взаимной ненависти? Но какому бы богу не поклонялись люди, все они ждут от него чудес, и верят в них, даже если никогда не видели сами. Одних молитва исцеляла, другим – даровала победу, третьи преодолевали страшные лишения и муки, обращаясь к богу. Это было чудом… и это стало объектом исследования Созидателей. Они препарировали молитвы, разбирая их на слова и образы, они освежевывали религии, бесстыдно рассматривая их суть. Элиана не была религиозна, но даже она ощущала дискомфорт от того, в какие глубины философии ей приходится опускаться.

Спустя несколько дней она спустилась в подземелье. Открыв дверь, она обнаружила, что Хасим поит пленников молоком, которое тайком пронес в бурдюке под одеждой.

– Почему ты это сделал? – спросила она, подходя к нему. – Разве я разрешила?

Он потупил взор, не зная, как ответить. В это время человек, от лица которого Элиана отобрала сосуд с молоком, с презрением плюнул в нее:

– Будь ты проклята, грязная тварь! Не я, так другие доберутся до тебя.

Элиана хмыкнула и вышла. А когда Хасим поднялся на солнечный свет с повинно опущенной головой, девушка обратилась к нему:

– Ты знаешь, почему я не даю им есть, как не давала и тебе?

– Нет, госпожа, – ответил тот, забыв, что должен обращаться по имени.

– Когда слабеет тело, слабеет дух. У кого раньше, у кого позже. И есть те, у кого никогда. Но таких проще убить, чем переубедить. Нам нужны люди, готовые к переменам, с открытым восприятием.

Хасим какое-то время молчал, задумчиво глядя на то, как Элиана чинит поврежденную вышивку на рукаве.

– Ты считаешь, что я предатель? – спросил он.

Вопрос застал Элиану врасплох, и она не знала, что ответить. Тогда мужчина пояснил:

– Раз я изменил клану, раз предал его, своего наставника и все, чему меня учили, я не достоин ни уважения, ни жизни. Такие тебе нужны?

Глаза Элианы сузились, она всерьез разозлилась, но не позволила даже половине этих эмоций вылиться наружу.

– Посмотри на меня! – прошипела она. – Я еврейка, служила арабу, боготворила курда, полюбила сельджука. У меня нет бога. Нет отца и матери. И теперь я стою здесь, и ты называешь меня «госпожа». Или я предательница? Или достойна смерти? Я не хочу жить во лжи, кто бы мне ни лгал. Я не хочу верить ради одного лишь спокойствия. Я хочу испытать спокойствие, уверовав. Ты слышишь? Понимаешь?

Хасим смотрел на нее, в его глазах был страх и грусть.

– Я хочу понять. Но что, если этот путь вновь ошибочный? В чем его отличие от пути с ассасинами из Масьяфа?

– В том, что ты хочешь понять, – улыбнулась Элиана. – А в прошлом хотел ли?

* * *

Прошли еще сутки, прежде чем Хасим пришел в смущении к Элиане в комнату и стал просить о возможности принести пленникам воды.

– Им бы помыться, – говорил тот, пряча глаза.

– Может, еще и спинки потереть, и массаж стопами сделать? – возмутилась девушка, не отвлекаясь от работы.

– Госпожа… дело в том, что они совсем изводятся. Это хуже голода. Вши.

Услышав это, Элиана вздрогнула и непроизвольно почесала голову. Снова. Зуд усиливался, стоило ей задуматься о том, что насекомые могли пробраться в ее комнату.

– Идем, – буркнула она.