Ключ Гермеса Трисмегиста

За разговором охранники подошли к двери, за которой прятались Вера с Ипполитом. Вера вцепилась в дверную ручку.

Один из охранников дернул за ручку. Вера держала ее сколько было сил, но дверь начала подаваться. Ипполит увидел это и, ни секунды не мешкая, вставил в дверную ручку со своей стороны швабру, которая оказалась у него под рукой.

— Не заперта, что ли, дверь? — недоуменно протянул охранник.

— Да тебе, наверное, показалось! — отозвался второй.

Охранник еще раз дернул дверную ручку, но на этот раз она не шелохнулась.

— И правда показалось! — проговорил он и пошел дальше, продолжая прерванный разговор: — Так, может, тебе ее замуж выдать?

— Кого?!

— Да тещу!

— Ты что такое говоришь? Ей же больше шестидесяти!

— Ну и что? Любви, как говорится, все возрасты покорны! Найди ей какого-нибудь вдовца с квартирой, она к нему переедет, и заживешь ты, как султан Брунея…

— Да где же его взять, вдовца, да еще с квартирой? Если какой и был, его уж давно подобрали…

Шаги и голоса охранников затихли вдали.

Вера выждала еще несколько минут и открыла дверь. Они с Ипполитом выскользнули в коридор, огляделись и вышли в зал с экспонатами.

Вокруг царила удивительная, нереальная тишина.

Вообще вся обстановка была какой-то фантастической. Вере никогда не приходилось видеть залы Эрмитажа пустыми. В любой день, в любой час здесь бродили неисчислимые толпы посетителей, приехавших с разных концов огромной страны и всего мира. Школьники из Нижневартовска, пенсионеры из Сеула, китайцы и африканцы, шотландцы в клетчатых юбках и индусы в разноцветных тюрбанах переходили из зала в зал, разглядывая картины и статуи.

Сейчас же тут было пусто и тихо, и только мраморные греки и римляне с неудовольствием взирали на двух людей, нарушивших их ночной покой.

— И куда мы теперь идем? — осведомился Ипполит. — Может быть, вы мне наконец объясните?

— Теперь мы уже совсем близко! — отозвалась Вера и вошла в соседний зал.

Сразу за дверью этого зала стояла афиша на деревянной подставке:

«Аюмские барельефы. Две тысячи лет безмолвного присутствия».

Вдоль стен этого зала были расставлены и разложены мраморные плиты, на которых древние мастера живо и выразительно изобразили сцены войны и охоты, строительства храма и рыбной ловли, сбора урожая и похорон какого-то знатного вельможи — сцены жизни и смерти обитателей Древнего Востока.

Но Вера не останавливалась возле этих барельефов, она пришла сюда не для того, чтобы любоваться ими. Проходя мимо плит, она бегло оглядывала каждую, чтобы не пропустить ту единственную, которую искала.

И она нашла эту плиту в самом конце зала.

Увидев эту плиту, Ипполит замер как громом пораженный и даже негромко ахнул.

Плита чуть пожелтевшего от времени камня была покрыта значками халдейского алфавита, среди которых тут и там были разбросаны изображения фантастических существ — многоногих, многоруких, многоголовых порождений буйной фантазии древних жрецов, создателей и хранителей Изумрудной скрижали.

— Вот что я хотела вам показать! — торжественно проговорила Вера, отступив на шаг, чтобы окинуть взглядом всю плиту.

Ипполит ничего ей не ответил, от волнения он лишился дара речи. Дрожащими руками он вытащил из-за пазухи свои гравюры и принялся сравнивать их с изображением на мраморной плите.

Через минуту он повернулся к Вере и восторженно проговорил:

— Это она! Это та самая недостающая четвертая надпись, четвертая копия, без которой мы не могли прочесть истинный текст Изумрудной скрижали! Это кодекс «D», о котором я вам говорил! Он существует!

Ипполит тут же вытащил лист со своими записями и хотел пристроить его на постамент рядом с мраморной плитой, чтобы вписать недостающие фрагменты священного текста. Вера едва успела схватить его за руку:

— Осторожно! Видите, здесь установлен датчик сигнализации, если вы дотронетесь до самой плиты или до постамента, тут же сработает тревожная сигнализация, и сюда сбежится вся охрана! Если вам нужно на чем-то разложить свои листы — разложите их на полу!

Ипполит послушался ее, разложил на полу свои гравюры так, чтобы мраморная плита заняла свободное место между ними, а в центр поместил Верин амулет. Прибить его гвоздем к полу он не решился и начал медленно поворачивать, выбирая нужные фрагменты с Аюмской плиты.

Заполняя пробелы, он вполголоса читал:

«Использовать для прочтения данного текста эссенцию знаний, воплощенных Меркурием, проходящим через четвертый дом в условиях полного… полного раскрытия элементов преображения Сатурном прямого построения прочих планет…»

— Вы что-то понимаете? — осторожно спросила его Вера.

— Разумеется, — отмахнулся от нее старый ученый, — не отвлекайте меня! Я должен прочесть этот текст до конца!

Пробелы в тексте быстро заполнялись, и лицо Ипполита светлело от восторга и волнения. Он был как никогда близок к разгадке величайшей тайны истории.

Но с какого-то момента светлая радость на его лице сменилась тревогой и озабоченностью. Он заполнил последний пробел и повернулся к Вере: