Ключ-город

Солдаты молча помянули тех, кто безмолвно лежит под курганом в Шлиссельбургской крепости, тех, чьи могилы одинокими безвестными холмиками виднеются на всем невском прибрежье, от истока до устья. Думалось о Ждане Чернове, который шел к морю, да так и не увидел, какое оно. Думалось о Тимофее Окулове, смелом ладожанине, — на волне родился, на волне погиб. Ничего он не любил так, как простор перед глазами…

Все посмотрели на пригорюнившегося Ширяя. Он почувствовал этот взгляд, выпрямился и полез за пазуху, доставать свою неразлучную сипку-берестяночку.

И снова, как это всегда бывало, когда Трофим запоет, слушатели не узнали маленького солдата-замухрышку.

Песня ли красила его? Светилась ли в те минуты добрая его душа?

Трофим перебирал лады здоровой рукой. Берестяночка начала грустно-грустно. Умолкла, оторванная от губ. Высоким чистым голосом Ширяй запел солдатскую шлиссельбургскую:

Ты, злодей-злодей, ретиво сердце,
Ретиво сердце молодецкое!
К чему ты ныло-занывало?
  Ты беду мне, молодцу, предвещало.
Предвещало ты, а не сказало:
Что быть мне, молодцу, в рекрутах,
Что в рекрутах быть мне и в солдатах,
А в солдатах быть мне и в походе
Что под славным городом под Орешком,
По нынешнему званию Шлиссельбургом.

Трофим закинул голову. Напряглись жилы на шее. Снова внятно заговорила берестяночка. Но уже не тоска, не раздумье слышались в ее голосе. Резкие, сильные звуки, словно отмеренные солдатским шагом, взлетали и замирали в переливах.

Ширяй пел о том, как Петр спрашивал войско:

Еще брать ли мне город Орешек,
Иль не лучше ли от него нам отступить?

И как ответило войско:

Что не ярые тут пчелы зашумели,
Что возговорят российские солдаты:
Нам водою к нему плыти — не доплыти,
Нам сухим путем идти — не досягнути.
А что брать или не брать ли — белой грудью.

Тихими всплесками, потом все громче, громче звучит берестяночка. Да нет, то ядра летят, дыбят воду и землю, сабля о саблю высекает искры.

Развернув плечи, ликующе поет Ширяй:

Тронулося войско ко стене,
Полетели башни на берег.
Отворилися ворота не проделаны,
А проломаны из пушек ядрами.
Победили силу шведскую,
Полонили город надобный!

Кто сложил эту песню? Кто первый спел ее? Неведомо.

Но полюбилась она солдатам. Поют ее не только на Неве — по всей России. Славная песня…

— Трофим, а Трофим, — вдруг растроганно говорит Логин, — иди к нам в пушкари. Право, иди.

— Не пойду, — отвечает сиповщик, — думаешь, я забыл, как ты меня банником съездил…

Все смеются, подталкивают Жихарева и Ширяя друг к другу. Медвежата скулят, путаются в ногах, хватают за ботфорты.

Минуя крепость, к причалу Березового острова подходит валкий на волне, пузатый бриг. Паруса еще не убраны, а по прогибающимся доскам уже катят бочонки со смолой и медом.

Повыше причала разбило плот с лесом. Десятки людей по пояс в студеной воде баграми ловят бревна, тащат их к берегу. Здесь рядом с брусчатым Гостиным двором строят хоромы. Плотники на подмостях — один внизу, другой вверху — тянут пилы. Сталь взвизгивает, разлетаются опилки.

Тут же работные, навалясь грудью, ходят в вóроте. Корневище, зацепленное пеньковым канатом, поддается, приподнимает землю с блеклой травой. Канат натянулся, звенит…

На скатах Березового острова, спускающихся к Неве, уже наметились улицы. Где повыше, посуше — блестят стеклами дома знати. Поодаль тонут в стылой грязи лачуги «Черной слободы».

Улицы на скатах хорошо видны от стен крепости. В наезженных колеях вода. Кое-где остались борозды от старых посевов.

Артели подкопщиков в лаптях с туго накрученными онучами врезаются лопатами в вязкую глину. Проходят солдаты. Шаг широкий, руки наотмашь. Щетинятся, сверкают багинеты.

Что ждет тебя, юный город на взморье? Какие битвы? Какая слава?..

Друзья — солдаты памятного нотебургского штурма — вглядываются в новь, рождающуюся вокруг, закипающую, как крутые валы под ветром-сиверком.

Трофим говорит тихо, но все его слышат:

— Подрастает Санкт-Петербург, нашего Орешка молодший брат!

Зазвонили колокола под шатровым шпилем. Ударили пушки на стенах. Окутались дымом фрегаты на рейде.

Прогремел салют в память и в честь шлиссельбургской виктории.

Долгий раскатистый гул пронесся над Невой.

Тому гулу не смолкать в веках.

ОРЕШЕК

Г Л А В А I БОЙ НА НЕВЕ

Осенью 1941 года, на третий месяц войны, гитлеровские войска подошли вплотную к Ленинграду.