Ключ к счастью

Лодка бесшумно ткнулась в илистый берег, Оуэн расплатился и ступил в промерзшую прибрежную грязь, по которой пошел легко, как посуху.

Вскоре он приблизился к ступенькам причала, ведущим к дворцу, — как раз когда по ним поднимались прибывшие царедворцы в сопровождении нескольких воинов, сошедших с двух других судов. Укрывшись за кустами на берегу, он мог слышать кое-какие обрывки разговора.

— ..Мне все это не слишком нравится. — Видимо, это был голос Пемброка. — Ничего не сказав королю, мы…

Его перебил Нортумберленд, это было понятно сразу:

— Мальчика нужно долго уговаривать, если он вообще в теперешнем состоянии поймет, о чем речь. Но все же я намеревался, как вы знаете, убедить его в необходимости ареста его сестрицы, пока та находилась в Гринвиче. Она спутала карты, обманув нас и удрав из дворца. Интересно будет узнать, кто осчастливил ее подобным советом и оказал помощь. Сама она никогда бы не додумалась до такого. Не сомневаюсь, нам все станет известно, как только арестуем ее. И сделать это надо до того, как она покинет Лондон. То есть как можно быстрее… И теперь уж без ведома короля…

Этих слов Оуэн тоже вполне мог не слушать: они мало что прибавляли к тому, что он предполагал, и нисколько не меняли намеченный план.

Продолжая прятаться за кустами, он двинулся вверх по холму к стенам замка, в которых загодя, во время предыдущих посещений временной резиденции принцессы, обнаружил небольшую калитку, охраняемую всего одним человеком.

Все произошло за какую-нибудь минуту: страж услышал подозрительные звуки, кто-то шепотом окликнул его — и вот он уже лежит без чувств возле калитки, а этот «кто-то» входит и прикрывает ее за собой.

Оказавшись внутри замка, Оуэн пошел по двору походкой человека, хорошо знакомого с местом, в котором находится; человека, знающего, зачем он здесь и куда идет. Его путь освещали многочисленные факелы на стенах, а также светильники в галереях и аркадах, через которые он шел к западному крылу замка, где должна находиться принцесса.

У широких каменных ступеней, ведущих к дубовым дверям в ее покои, стоял воин с пикой. Было видно, что ему очень скучно: то и дело зевает и зябко поеживается, наверняка мечтая о той минуте, когда его сменят и он окажется в теплом караульном помещении, а в одной руке у него будет кружка с пивом, в другой — игральные кости.

Оуэн остановился в глубокой тени у подножия лестницы и некоторое время наблюдал за мучениями бедняги. Потом применил старый как мир, испытанный метод: вынув из кармана пригоршню приготовленных заранее мелких камешков, кинул их на плиты у входа в галерею.

Страж не обратил внимания на звуки и снова зевнул. Тогда Оуэн повторил свой трюк. На этот раз воин схватил пику и сделал несколько шагов в глубь галереи. Воспользовавшись этим, Оуэн бесшумно проник в дверь и запер ее с внутренней стороны на задвижку.

Глава 23

В западном крыле замка Бейнардз, что на лондонской Темза-стрит, царила страшная суматоха, причиной чему было неожиданное появление принцессы Марии. Ее апартаменты не были готовы, и толпы слуг метались по коридорам и комнатам, неся в руках ведра с углем для каминов, занавески для кроватей, постельное белье, кувшины с горячей водой…

Принцесса стояла посреди гостиной у только что зажженного огня, устремив глаза в молитвенник. Губы ее беззвучно шевелились.

В комнату вошла Пен с ребенком на руках и в сопровождении двух служанок, которые несли подносы с едой.

— Поскольку в нашей прогулочной корзине одни только книги, — стараясь казаться веселой, сказала она, — я подумала, нам следует поужинать.

— Мне совсем не до ужина, тут жуткий холод. — Принцесса содрогнулась и наклонилась к камину. — Не понимаю, почему так плохо греет уголь? Дрова горят гораздо лучше.

— В Лондоне мало дров, мадам. Зато там, куда вы вскоре приедете, их будет вдоволь.

Пен пыталась шутить, но ни принцессе, ни ей самой, ни двум другим придворным дамам, Матильде и Сьюзен, находящимся в комнате, не делалось веселее: они не могли согреться; все же остальное, начиная с ближайшего будущего, вызывало непроходящую тревогу. Пен больше всего беспокоилась сейчас не за себя, а за маленького Филиппа.

Поставив подносы на стол, служанки удалились. Мария отложила молитвенник и присела к столу.

— Все-таки надо поесть, — сказала она. — Когда появится твой шевалье, хотела бы я знать?

Этого же хотела Пен, но не знала, что ответить.

— Когда сочтет нужным, мадам, — произнесла она сдержанно и, не отпуская ребенка, подвинула к себе серебряную миску с кашей. Филипп потянулся к еде, это наполнило радостью ее сердце. — Да, да, мой маленький, — сказала она, — все для тебя.

Принцесса, нахмурившись, наблюдала за кормлением ребенка. Она ничего не имела против детей, даже пришла в ужас от рассказа Пен о судьбе этого иссохшего малыша, но ей не нравилось, что его присутствие отвлекает любимую придворную даму от непосредственных обязанностей.

Дверь внезапно открылась, Пен замерла с ложкой в руке. Филипп издал звук, выражающий недовольство, — он уже раскрыл рот для очередной порции каши с медом.