Ключ к убийству

К этому моменту я почувствовал некоторую самоуверенность и не пожалел потратить несколько минут на то, чтобы аккуратно уложить его в ванне и привести в полный порядок. Повинуясь внезапному порыву вдохновения, я вспомнил о пенсне, которое случайно зацепилось за воротник моего пальто около вокзала Виктория. Я наткнулся на него рукой, когда искал в кармане нож, чтобы разрезать петлю, и подумал, какую изысканность оно может придать его внешности, еще более запутав все дело. Я нацепил пенсне ему на нос, уничтожил все следы моего присутствия и отбыл, как и пришел, легко поднявшись на крышу с помощью водопроводной трубы и веревки.

Я спокойно вернулся по крышам обратно, перескочил щель между домами и вернул в кладовку лестницу и простыню. Мой тайный сообщник — ванна — приветствовал меня бульканьем и воем. На лестнице я не выдал себя ни единым звуком. Заметив, что вода льется уже почти три четверти часа, я закрутил краны и тем самым позволил моим терпеливым домочадцам немного поспать. Я также почувствовал, что не мешало бы и мне последовать их примеру.

Но сначала мне надо было пройти в госпиталь и навести там порядок. Я отделил голову Ливи и стал открывать мышцы его лица. Через двадцать минут его собственная жена не смогла бы его узнать. Затем я вернулся в дом, оставив мокрые галоши и макинтош около двери в садик. Брюки свои я высушил около газовой печки у себя в спальне и отчистил щеткой все следы грязи и кирпичной пыли. Бороду моего бедняка я сжег в камине библиотеки.

Я хорошо поспал в течение двух часов — с пяти до семи, — когда мой слуга, как обычно, зашел ко мне. Я извинился перед ним за шум в ванной в такое позднее время и добавил, что мне надо бы распорядиться, чтобы починили трубы.

Мне интересно было отметить, что к завтраку я оказался чрезмерно голодным, — значит, моя ночная работа вызвала определенную перегрузку тканей. После этого я отправился в прозекторскую продолжать анатомирование. Еще утром ко мне пришел какой-то особенно тупоголовый полицейский инспектор и поинтересовался, не исчез ли из госпиталя какой-нибудь труп. Я приказал привести его прямо ко мне, то есть в анатомичку, и имел удовольствие показать ему проделанную мной работу над головой сэра Рубена. После этого я прошелся с ним в квартиру Типпса и с удовлетворением отметил про себя, что мой бродяга выглядит весьма убедительно.

Как только открылась биржа, я позвонил своим брокерам и, изобразив некоторую обеспокоенность, смог продать большую часть моих перуанских акций по повышенной цене. Однако к концу дня покупатели ощутили некоторую тревогу в связи со смертью Ливи, и в конце концов я заработал не больше нескольких сотен фунтов на сделках с акциями.

Надеясь, что мне удалось прояснить вам все пункты этого дела, которые могли остаться для вас неясными, и с поздравлениями с удачей и проницательностью, которые позволили вам одержать верх, остаюсь с добрыми пожеланиями вашей матери

искренне ваш Джулиан Фрик.

P.S. Я составил завещание, в котором оставляю все свои деньги госпиталю Святого Луки, а тело свое передаю тому же учреждению для вскрытия и изучения. Я чувствую уверенность, что мой мозг представляет интерес для научного мира. Поскольку я умру от своей собственной руки, я полагаю, что выполнить это можно будет без особых затруднений. Прошу вас оказать мне любезность, если будет возможность, повидать лиц, которые будут проводить дознание, и присмотреть за тем, чтобы при посмертном вскрытии тела какой-нибудь неумелый полицейский врач не повредил мозг и чтобы тело передали госпиталю в соответствии с моим завещанием.

Кстати, может быть, вам будет небезынтересно узнать, что я высоко оценил мотив вашего визита ко мне сегодня днем. Ваш приход означал предупреждение, и я сейчас действую в соответствии с ним. Несмотря на гибельные для меня последствия, мне было приятно понять, что вы оценили мою выдержку и ум и отказались от инъекции. Если бы вы позволили мне сделать ее, то никогда, конечно, не добрались бы до дома живым. В вашем теле не осталось бы ни малейшего следа от этой инъекции — раствор, который я применил, состоял из безобидного препарата стрихнина, смешанного с почти неизвестном ядом, для обнаружения которого в настоящее время не существует общепризнанного теста и который представляет собой концентрированный раствор соединения свин...»

На этом месте рукопись обрывалась.

— Ну что ж, по-моему, все достаточно ясно, — сказал Паркер.

— Но разве это не странно? — возразил лорд Питер. — Весь этот холодный расчет... И все же он не мог выдержать искушения написать свое признание, чтобы показать, как он умен, даже рискуя не успеть вытащить свою голову из петли.

— И сослужив нам хорошую службу, — заметил инспектор Сагг, — но — да благословит вас Господь, сэр, — все преступники таковы.

— Эпитафия для Фрика, — сказал Паркер, когда инспектор ушел. — Что будем делать дальше, Питер?