Ключ к волшебной горе

– Чудовищная мазня, – тыкал он в картину, где кубическая женщина кривилась словно от зубной боли, отталкивая своим уродством и завораживая красотой. – Картина какого-то испанца Пикассо. Ни за что бы не купил, но уверяют, что он идет в гору и скоро эти полотна взлетят в цене... Абсолютно идиотский роман! Автор совершенно бездарно подражает и без того занудному и слабому «Улиссу» Джойса. Какая-то провинциальная американка... Как ее зовут? Кажется, Вирджиния Вульф или что-то в этом роде... Как вы, женщины, можете носить такие страшные платья! Того, кто их сделал, надо сослать в Кайенну! Что за дурацкое имя для портного – Коко Шанель! Ах, так это еще и женщина! Нет, ее «творения» человечество не забудет по одной причине – хуже сшить нельзя!

Париж был наводнен слухами о некой бездомной русской девице, которую Триссарди намерен сделать звездой театра. На премьеру «Эвридики» собрался весь бомонд. За день до этого Полина почувствовала жар; казалось, что голова у нее раскалывается.

Макс, оказавшийся у постели, положил девушке на лоб тонкую белую ладонь и испуганно прошептал:

– Ты вся пылаешь!

Мэтр не хотел ни о чем слышать. Он велел заварить Полине чай и заявил:

– Не стоит так волноваться, на премьере соберутся только жалкие посредственности и мои завистники. Я уверен, что никто лучше вас, дети мои, не исполнит главные роли!

Полина вышла на сцену, не чувствуя под собой ног. Текст она помнила плохо, глаза слезились от прожекторов, которые светили ей в лицо. «Посредственности и завистники» – представители парижской и мировой художественной элиты – заполнили зал театра. Триссарди был уверен в успехе.

Полина потеряла сознание во время шестого акта, и Макс едва успел подхватить ее. Врач констатировал двустороннее воспаление легких и сказал, что, промедли они еще один день, последствия могли бы быть намного хуже. Полина боролась за жизнь в течение двух дней, а потом резко пошла на поправку.

Все газеты были единодушны – такого отвратительного и провального представления новой пьесы Триссарди Париж еще никогда не видел. Исаак буквально прыгал от гнева, читая статью о «совершенно бездарной, деревянной игре» Эвридики – Полины и «постоянно испуганном кроличьем выражении лица» Орфея – Макса.

Дебют Исаака как режиссера оказался первой и, к счастью, последней попыткой великого драматурга взять на себя бремя постановки собственных шедевров. Он списал все на происки конкурентов и глупую парижскую публику.

LXXII

После провала «Эвридики» Исааком немедленно овладела новая идея-фикс. Он вызвал к себе в кабинет Полину. Она не имела ни малейшего понятия, о чем Триссарди захотел побеседовать с ней.

– Милая моя, – поглаживая бороду, заявил драматург. – Я много думал о том, что ты – воплощение всего того, о чем я мечтал все эти годы. Ты умна, красива и обладаешь всеми мыслимыми добродетелями. В этом ты напоминаешь мне Гундулу...

Полина испугалась. К чему клонит Исаак? Она давно заметила, какие он бросает на нее взгляды. По всей видимости, он позвал ее, чтобы...

– Я позвал тебя, чтобы сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – провозгласил Триссарди. – Так и быть, великой актрисы из тебя не получится, но ты станешь матерью великой актрисы или великого актера! О да, я вижу это!

Карлик-драматург подскочил к ней и схватил ее за руки. О каком ребенке он ведет речь? Или Исаак желает, чтобы она...

– Я хочу, чтобы ты стала моей... моей невесткой, – заключил он. – Ты и Максимилиан – отличная пара, вы просто созданы друг для друга. Вы поженитесь, ты родишь мне внука! Я совершенно не понимаю своих детей – никто из них не собирается делать меня счастливым дедом! Мои отпрыски крайне несамостоятельны, хотя я старался воспитать их совершенно иначе. В общем, все решено! Макс и ты заключите брак!

– Но, Исаак! – воскликнула Полина. – Я не хочу, да и Макс... Мы не любим друг друга!

Драматург махнул рукой и произнес, уже потеряв интерес к разговору:

– Вы не любите друг друга? И что из того, от вас этого и не требуется. Ваша задача – родить мне побольше внуков!

Полина поняла: Исаак уже давно все решил. Как всегда, решил единолично. Властвовать над детьми ему наскучило, он захотел прибрать к рукам и внуков. И ради этого он хочет заставить ее выйти замуж за Макса?

Уже давно у Полины мелькали мысли о том, что дом Исаака в чем-то похож на «Волшебную гору». Триссарди, как колдун-чародей, похитил ее и заточил в замке своих желаний и капризов. Он обеспечил ее всем, но разве от этого ей стало лучше? Исаак любит ее, как дочь, но такая любовь постепенно лишает сил и разрушает душу.

Макс оказался более всего шокирован решением отца. Полина поняла – у молодого человека наверняка есть возлюбленная или невеста. Он пытался убедить Исаака в нелепости подобной мысли, но чем красноречивее он доказывал отцу, что его брак с Полиной никого не сделает счастливым, тем громче кричал драматург:

– Нет, нет и нет! Все решено! И по-другому быть не может!