Ключ к жизни: Он пришел вместе с пулей

Противно. Как же противно!

Снова захотелось кричать, плакать и молить на коленях, чтоб все это прекратилось! Пожалуйста, хватит! Хватит! Оставьте меня в покое!

Я закусила губу, зажав ладонями уши.

Вдо-о-ох. Выдох.

– Как можно заметить, я больше не смогу с вами работать, – мой голос не дрогнул, хотя я его даже не слышала.

"Майор! Майор, проснитесь! Пожалуйста, проснитесь! Майор Агапова! Как же мы будем без вас?! Майор! Майор! Майор!"

"Заткнись…" – молила я у подсознания, но тщетно. Лица моих бывших подчинённых продолжали всплывать перед глазами, в итоге искажаясь до неузнаваемости. А голова гудела, трещала по швам, разрываясь от боли.

Прав был генерал… Мои травмы несовместимы не то что с работой в полиции – с нормальной жизнью несовместимы…

Так, с горем пополам, но я объяснила ситуацию погрустневшим ребятам и поспешила ретироваться. Я люблю их. Искренне люблю, но находится рядом с ними сейчас… невыносимо.

И что самое страшное – проблема не в них. Во мне. Это я стала больной. К галлюцинациям прибавилась ещё и полная атрофия чувств! Боже… Я слышала, что люди, лишившиеся вкуса и запаха из-за короны, сходили с ума, но это… Это выше моих сил!

Я не чувствую ничего… Совсем ничего… Ни тепла, ни воды, ни приторных духов Воронцовой, что меня раньше раздражали! Да я сейчас готова душу продать, лишь бы снова, как прежде, почувствовать тот едкий аромат!

Но ничего… Чуда не произошло…

– Катя… – Гарик погладил меня по спине, а у меня вновь навернулись слезы.

Я знаю, у моего друга горячие, грубые руки, способные растопить ледышку за секунду. Но даже концентрируясь на своих ощущениях, я не чувствую ничего… Лёгкое давление, но не более.

Интересно, если бы я осталась в больнице, мне бы вернули чувства?… Нет, сомневаюсь… Травма была серьезной. Мне повезло, что инвалидом не стала, хотя… Какой смысл в жизни, если в ней нет красок?!

– Я в порядке, – нагло соврала я, кулаком вытирая проступившие слезы.

Но, видимо, парочку пропустила, и их тут же вытер Гризлов, ласково касаясь моих щек большими пальцами. Но даже если бы он наждачкой прошёлся, боюсь, я бы не заметила разницы…

– Кать… – взгляд голубых глаз был настолько обеспокоенным, что я почувствовала вину за свое поведение. Нет, не время распускать нюни. Я не хочу, чтобы он переживал.

– Прости… – тихо ответила я на его беспокойство. – А где… Где Камышов? Я его не видела среди наших.

– Б****, Катя… – рыкнул Гризли, потирая переносицу. – На крыше. Он часто туда ходит, после того случая.

– На крыше?! А если он!…

– Нет, не прыгнет, – вновь прочёл мои мысли мужчина. – Он в шоке и подавлен, но суицидальных наклонностей у него нет – проверяли.

И вот, выйдя на крышу, я действительно нашла угрюмого Кирилла, что в одиночестве смотрел на чарующий город.

Отсюда открывался воистину чудесный вид: многочисленные каналы, величественные соборы, изящные старинные здания и прагматичные советские постройки… Все было прекрасно, даже несмотря на серое, пасмурное небо. Все же, крыши не зря считаются одной из визитных карточек Петербурга.

– Майор! – наконец осознание блеснуло в карих глазах парня. Это не сон.

Но неожиданно Кирюша упал на колени Сжал мои ладони в своих и уткнулся лбом мне в живот, словно… раскаивался?

– Майор! Майор, вы живы! Вы живы! Я так рад, майор! Пожалуйста, простите меня, майор! Это все…

"… моя вина! – и снова я оказалась в больнице, сковываемая комой. Кирилл сидел передо мной с опухшими от слез глазами. Он рыдал навзрыд, как ребенок, потерявший родителя. Либо тот, кто считал себя козлом отпущения. – Это я во всём виноват! Если бы я не влез… А вы ведь спасли меня! Дважды! Я так виноват перед вами! Простите меня-я-я! Пожалуйста! Пожалуйста, очнитесь, майор!"

– Майор… – искренне всхлипывал парень. И пусть я не чувствовала его горячих слез на своих руках, я все равно улыбнулась, тронутая до глубины души. Провела пальцами по каштановым волосам мальчишки и села рядом с ним, обнимая.

Ничего не чувствую… Лишь дрожь, что проходит по телу от эмоций юноши, но сейчас этого достаточно.

– П-простите… меня… – шмыгая носом с горбинкой, повторял мальчик.

– Тише… Все позади, Кирюша, – ласково обратилась я к нему.

Все же, я любила своих подчинённых и дорожила каждым из них. Словно они сами являлись моими детьми. И если бы та ситуация повторилась, я все равно бы пожертвовала собой ради их жизней. Ради жизни Кирилла или другого человека – неважно.

– Ты повел себя непрофессионально. Но я знаю: ты делал все возможное, чтобы спасти ту девушку.

– Но она…

– Она бы в любом случае умерла. Ты сделал все, что было в твоих силах.

– Но из-за меня вы…