Ключ. Холостой прогон

Дэн Гарвей представлял собой почти полную противоположность Квайсту: задумчивый, неторопливый, темноволосый, он вдобавок ко всему был весьма консервативен в выборе одежды. Почти одного роста с Джулианом, около шести футов, Дэн весил на добрых двадцать фунтов больше. И ни унции жира. Он был профессиональным игроком в регби, подававшим большие надежды, но тяжелая травма колена положила конец его спортивной карьере. Гарвей был ещё и красив — той особенной неклассической красотой, которая позволяла ему сниматься в кино, притом не на последних ролях. Но он предпочел работу в ассоциации Джулиана Квайста. Дэн, подумал Джулиан, поглядев на вошедшего, именно тот человек, которого неплохо иметь на своей стороне, когда дело дойдет до драки.

— У тебя выдалась тяжелая ночь, — сказал Дэн.

— Тяжелее некуда, — согласился Квайст.

Он в нескольких словах обрисовал обстоятельства, связанные со смертью Кэролайн, и дал короткое резюме своего разговора с Джадвином.

— Подлинный убийца разгуливает на свободе, — сказал в заключение Джулиан, — а у нас нет даже намека на то, кто мог бы им быть.

Гарвей нахмурился.

— Случайное совпадение, конечно, — сказал он, почесывая затылок, — но все документы, связанные с контрактом на поддержку спорткомплекса, включая основной текст, сегодня утром подписаны президентом компании, финансирующей строительство, неким Давидом Хаймом Леви.

Хотя эти бумаги ещё не успели пройти юридическую экспертизу.

— Какова доля его личного участия в финансировании? Такие сведения есть?

— Есть. На осуществление проекта выделяется двести миллионов долларов, и, если отбросить словесную дымовую завесу, все эти баксы из одного кармана. Ты действительно думаешь, что он мог подкупить кого-то, чтобы тот налил бензин в бак той машины?

— Кто-то кого-то явно подкупил. Да только нет никаких доказательств, что это сделал именно Леви.

— Всякий раз, когда приходится оказываться на пути у одного из этих неимоверно богатых парней, у меня душа уходит в пятки, — признался Гарвей. — Предположим, ему потребовалось, чтобы в баке той машины оказалась пара галлонов бензина. Человеку, который для него это сделает, он в состоянии заплатить столько, что тот сможет вести безбедное существование до конца своих дней. А сам даже не заметит, что заплатил. Вот она, настоящая власть — власть денег!

— Леви и на спортивном комплексе намерен делать деньги, да?

— Деньги? А как же! Сразу начнет поступать арендная плата от команд высшей лиги: бейсбольных, баскетбольных, футбольных. Будет регби, бокс, будут бега. Рестораны, автостоянки, торговля спиртным и так далее — и отовсюду доход. Немножко здесь, немножко там. Не пройдет и пяти лет, как он удвоит вложенный капитал.

В дверях появилась Конни Пармаль.

— Вас просит к телефону лейтенант Кривич, — сообщила она.

Квайст протянул руку и переключил селектор так, чтобы остальные тоже могли слышать разговор.

— Слушаю, лейтенант.

— Стив Джадвин заходил к тебе сегодня утром? — Кривич говорил резким, неприятным тоном.

— Да. Он ушел не более часа назад. Неплохой парень. Ты оказался прав насчет него.

— Я был прав, — отрывисто сказал Кривич, как-то странно подчеркнув голосом глагол. — Джадвин звонил из телефонной будки внизу. Должно быть, сразу после разговора с тобой. Какая-то сволочь буквально нашпиговала его свинцом.

Квайст похолодел.

— Стив очень пострадал? — спросил он, едва шевеля губами.

— Очень! — взорвался наконец Кривич. — Он мертв, черт вас всех побери!

III

Громадный вестибюль Центрального вокзала был переполнен. Не меньше сотни человек находилось поблизости от капитана Джадвина, когда всё произошло. Но никто ничего не мог сказать толком. Совсем рядом с входом в отель «Коммодор» располагался длинный ряд телефонных кабин. Сквозь вращающиеся двери отеля в обе стороны почти непрерывным потоком шли люди. Ещё более мощные людские потоки текли через вестибюль из метро к выходу на Лексингтон-авеню и обратно. Телефонные кабины вечно были заняты, и около них в часы пик выстраивались длинные очереди.

В этой толчее и прозвучали приглушенные выстрелы. Пять или шесть, как потом говорили. Их слышали многие, но никто не видел стрелявшего. Зато видели Джадвина, который, спотыкаясь и кашляя кровью, кое-как выбрался из кабины, сделал несколько шагов, рванул на груди окровавленную рубашку и упал замертво. С места, где всё произошло, никто не убегал. Скорее всего, убийца хладнокровно разрядил пистолет прямо в грудь стоявшего в дверях кабины Джадвина, после чего спокойно смешался с толпой и скрылся.