Ключ Лжеца (ЛП)

– Они его где-то закопали? – Я не знал, чего ждать, но не очень-то обнадёживала мысль о том, что ключ в ящике под футом земли, или засунут в какую-нибудь далёкую трещину на утёсе. Такая вещь не останется скрытой. Нерождённый чувствует зов ключа, и, видимо, некроманты тоже могут его отследить. Если единственная вещь, которую хочет Центральный Банк, уже не будет в том месте, где спрятана, когда я выторгую наше освобождение в обмен на неё, то мы все покинем тюрьму одинаковым способом, и никто этому не порадуется, кроме свиней. А если мне и удастся выяснить, где он, то Сейджес вытащит этот факт из моей головы сразу, как только я усну. Если ключ получит Келем, то это, может, и меньшее из двух зол, по сравнению с тем, что на него наложит свои лапы Мёртвый Король, но всё же это казалось довольно злобным злом. Оставалась одна надежда: выяснить, где ключ, и использовать эту информацию себе на благо, до того, как я усну.

– Скажи, что они отдали его на хранение тому, кому можно доверять. – Я не мог вспомнить никого, кому смог бы доверять, но быть может у Снорри больше друзей, и конкретно эта проблема его меньше волнует.

– Снорри не отдавал его, – сказал Хеннан.

– Ну так где он тогда? – Прошипел я, отталкивая старика, который, споткнувшись, пролетел мимо наших стражей, после того, как получил локтем по лицу в борьбе за обладание огрызком яблока.

Хеннан почесал голову, словно это был сложный вопрос.

– Хеннан! – Я попытался скрыть раздражение в голосе.

Он отодвинул руку и разжал пальцы. На его ладони лежала маленькая железная табличка, не больше ногтя моего мизинца, с единственной руной на ней. Кара носила такие в волосах, пока не уничтожила с их помощью хардассцев неподалёку от Ошимского Колеса. Наверное, Хеннан прятал табличку в своих грязных спутанных волосах.

– Как это поможет? – Я не сказал, что не поможет, поскольку видел, как из таких рун выскакивают чудеса.

Хеннан нахмурился, пытаясь вспомнить правильные слова.

– Пусть тень ключа падёт сюда, и откроет правду и разоблачит ложь.

– Она… что? – Он забыл заклинание. У нас была лишь искажённая чепуха. Смерть маленькой надежды ранит сильнее, чем вечность отчаяния. Тот постоянный страх снова поднялся из глубин моей утробы, и из глаз полились слёзы.

– Это и есть ключ. – Хеннан не отрывал взгляда от руны. – Но мы не можем его увидеть или использовать, пока не будет снято заклинание.

Это звучало как безумие.

– Тенью?

– Да.

– Ключа?

– Да.

– Боже. – Я откинулся назад, прижавшись плечами к грубой стене. – И ты думаешь, у кого-то здесь есть ключ? – Я наклонился вбок и схватил за лодыжку старика, который свалился на пол. – Эй! У тебя есть ключ? – Я рассмеялся, слишком громко, таким смехом, который ранит грудь, и едва-едва отличается от рыданий.

***

Когда сидишь в камере, и делать совершенно нечего, кроме как оберегать то, что у тебя осталось, да голодать, сказать об этом можно лишь одно – это даёт тебе время. Время подумать, время спланировать.

Очевидно, чтобы опровергнуть чушь, которую Кара наплела Хеннану, или быть может доказать, что это правда, нам нужен был кто-то с ключом. Единственным, кто мог спуститься в недра тюрьмы, был наш друг Раско. Так что нам нужно было лишь одно – чтобы тень ключа Раско упала на руну, и такая возможность появится в следующий раз, как он откроет камеру.

Раско вернётся, когда решит, что пора продавать должникам еду и воду, то есть, возможно, часов через двенадцать. Я прислонился к стене и предложил Хеннану рассказать, как именно Снорри умудрился завести их всех в заточение.

– И как, чёрт возьми, ты их нашёл?

***

И Хеннан мне рассказал. Еда, которую он взял на кухнях Римского Зала, закончилась через два дня. Голодный и уставший, он уговорил подвезти его пару стариков, ехавших навестить родственников в Хемеро. Старики, казалось, взяли с собой в телеге все свои пожитки, но нашли местечко и для парня поверх всей кучи. Хеннан со своей стороны должен был приносить воду, собирать хворост, водить лошадей на выгон и выполнять разные мелкие поручения. На мой взгляд, старики просто сжалились над удивительно бледным беспризорником. В любом случае, благодаря им он без проблем оказался в десяти милях от флорентийской границы.

Просёлочными дорогами Хеннан перебрался через невидимую черту между двумя королевствами к месту, где его не завернули бы никакие стражники. В Умбертиде он прибыл загорелым и голодным, исчерпав последние припасы, с которыми его отправили пожилые благодетели. Путь в город лежал через канализацию – в Умбертиде хватает своих уличных детей, и новых не пропускают солдаты на воротах.

Когда Хеннан почти закончил рассказ о том, как он попал в город, я понял, в чём состоит настоящая проблема. От нахлынувшего понимания внутренности сжались, как от холода, и внезапно мне уже не хотелось задавать вопросы, требовавшие ответов.

Я выдавил из себя:

– Как давно тебя схватили?

Хеннан нахмурился в свете свечи.

– Не знаю. Здесь всё ощущается как вечность, и здесь нет дней.

– Предположи.

– За пару дней до тебя?