Ключ от двери

— Мне вовсе неохота оставаться тут с ним вдвоем,— мрачно сказал один из водителей.

— Но и нам тоже на гору лезть неохота, — возразили ему.

Бейкер наконец получил долгожданное сообщение от солдат: они напоролись на засаду в нескольких милях к югу, их грузовик сломался. Но они решили разделить силы, и два отделения идут пешком, так что водители остались довольны, а все другие не прочь были отпра­виться в джунгли, раз солдаты так близко. По безбреж­ному небу проплыла на северо-восток «дакота», потом повернула назад, снижаясь. Самолет сделал два круга, пе­ресек линию гор и с ревом пролетел над ними, обгоняе­мый своей тенью, скользившей по земле.

— Тоже ищет, — сказал Нотмэн. — Это большое дело, хотя лучше бы послать «остер» или вертолет.

Брайн оказался в отряде Оджесона вместе с Бейкером, четвертым был солдат из Чешира, который в лагере ра­ботал на телетайпе.

Оба отряда направились по тропе среди колышущей­ся высокой травы, тонкой и острой, как штыки, и вскоре потеряли друг друга из виду. Брайн отдал часть пере­носной рации Бейкеру, который тащил на себе еще вин­товку с пятьюдесятью патронами, нож, провиант, под­стилку и одеяло. Оджесону досталась ноша полегче — ап­течка, чтобы оказать первую помощь раненому, пока не до­ставят в санитарную машину, которая будет ждать его у подножия горы, для чего каждый из двух отрядов (прика­зано было далеко не расходиться) имел складные носилки.

«Маленькая, но хорошо организованная экспедиция» — так, наверно, говорят себе в лагере командир и его адъю­тант, поглаживая усы, похожие на велосипедный руль, и, дружески хлопая друг друга по плечу, втыкают флажки в разложенную на столе карту, отмечая путь, который медленно преодолевают мои распухшие, ноющие ноги. Но все равно, просто удивительно, какие у меня иногда ясные мысли — как звезды на ночном небе. Может, когда я вер­нусь в Англию, где мороз и снег проясняют мозги, я стану умный, все буду видеть насквозь, буду много чи­тать, научусь говорить и понимать всякие мудреные слова и Полин всякий раз будет удивляться: «Подумать толь­ко! Да он целый словарь назубок выучил».

Еще шагов пятьдесят, и они очутились в джунглях, стали продираться сквозь лианы, бодрые и довольные, что наконец тронулись в путь. Это было чудесно, просто чу­десно, «отлично подготовленный марш», как сказал бы командир, но все-таки наступил полдень, а их подняли в пять утра, с тех пор прошло уже семь часов. Много ли останется сил, если целый день только готовиться к вы­ступлению! Эта мысль с самого начала сломила его; им предстояло быстро взобраться на гребень, спуститься с него разными маршрутами, потом снова подняться, уже под другим углом, к вершине, пока кто-нибудь не увидит самолет или его обломки, и красный карандаш отметит их путь сумасшедшими зигзагами, словно по карте ползали раненые мухи.

Они шли гуськом, с довольно большим интервалом, спотыкаясь о поваленные деревья, прорубая дорогу среди ползучих кустарников, через которые нельзя было пере­шагнуть. Брайн уже выбился из сил. Среди смутных теней гигантских деревьев почти ничего не было видно, и Брайн, то и дело выдирая цеплявшуюся винтовку, ша­гал, как заводной, вглядываясь то вперед, то налево, то направо в надежде увидеть где-нибудь обломок самолета. Он натер на пятках пузыри, и они все надувались, выса­сывая из его тела драгоценную влагу, а потом от ходьбы и трения лопались под шерстяным носком, оставляя лос­куты кожи, пока он не оборвал их на привале. Вскоре он понял, что напрасно сделал это: боль только усилилась, но волей-неволей приходилось терпеть.

В два часа дня Оджесон распорядился сделать привал, и они, прислонившись к деревьям, стали торопливо открывать банки с мясными консервами, грызть галеты и шоколад.

— Хотел бы я знать, — обратился Брайн к спутни­кам, — а нас кто спасать будет?

Покурив минут десять, они двинулись дальше, а еще через десять минут им уже казалось, что они вовсе не отдыхали.

«Если я остановлюсь и лягу, то уж не встану. Даже когда я думаю о тех раненых беднягах, все равно не могу заставить себя идти быстрее. Я хочу только одного — спать. Отчего они не упали в болото или в море? Сами бы уцелели, и нам не пришлось бы тащиться сюда. Но, мо­жет, мы скоро их найдем — и живо назад, в лагерь. Боже, а что, если на это и надеяться нечего, если б вот мы ле­тели во время войны, спасаясь от японцев, и деваться было некуда или были бы коммунистами и спасались бы от гвардейского гренадерского полка? Но и тогда все скоро кончилось бы так или иначе». Он стянул с себя ботинки: один пузырь побелел, раздулся, как мешочек с грязной мукой, и болел теперь сильнее, словно воздух на­тирал его еще больше, чем шерстяной носок. Тяжелый, непригодный для таких поисков самолет с ревом промчал­ся над самой вершиной, потом взмыл кверху и полетел назад уже не так низко.