Ключ от этой двери (СИ)

– Сейчас. Сейчас, я успокоюсь. В общем, никто не будет заниматься подлогом бумаг или подделывать документы ради кражи кота, даже такого ценного. В законах нет ничего на этот счёт, потому что никто никогда не отдаёт свои бумаги добровольно, опасаясь за своё имя и за то, что его бумагами воспользуются во вред ему же. Есть статьи закона за умышленный обман с использованием украденных бумаг, который нанёс вред имени, а так же за то, что человек, найдя чьи-то документы, не вернул их владельцу или в ратушу, а воспользовался ими в убыток законному владельцу. Но для этого нужно, чтобы было заявление от пострадавшего, понимаешь? Ты не будешь пострадавшим. Всё будет законно. Меня разозлил этот алчный человек. Я понимаю его мотивы. Если бы дело не касалось тебя, я бы оставил всё это как есть, потому что у меня много своих дел, чтобы ещё заниматься восстановлением справедливости, но он зря полез в мою семью.

Аяна повернулась к Конде. Его взгляд был очень, очень тёмным, и она нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду? Конда, что ты говоришь?

– Ничего. Ничего, любовь моя, – сказал он, гладя её по щеке. – Я выдернул тебя из твоего светлого и чистого мира, закинув в наше гниющее болото, и к тебе мгновенно пристроилась какая-то скользкая пиявка в надежде поиметь с этого выгоду. Ему не нужен этот кот, и стоимость его он нарочно назвал такую, при которой уже грозит серьёзное наказание. Я знаю таких людей. Когда, ты говоришь, увидела его?

– Котика? Ишке?

– Да.

– В апреле, когда приехала сюда. Он выглядел очень плохо, драный, блохастый...

– И всё это время его никто не искал?

– Мне сказали, что его ищут, только в конце июля. Сэмилл сказал.

– Один из твоих учеников?

– Да. Он с конюшни Перулла. Конда, что ты будешь делать?

– Я примерно представляю, но пока не знаю точно. Увижу на месте. Я возьму конверт на всякий случай?

– Бери. Я им не пользуюсь.

– Я оставлю его на Венеалме, в сундуке, хорошо? И ты оставляй там же, если будешь пользоваться. А ну, иди сюда.

– Конда, ты опять...

Он наконец отпустил её и легко пересадил на кровать.

– Да. Опять, и снова, и буду повторять это каждый раз. Мне нравится, как ты меня встречаешь потом. Привыкай. Я слишком долго жил во тьме без тебя. Всё, я пошёл. Мне надо уладить кое-какие дела и решить эту нелепицу с твоим котом.

– Ты вернёшься из поездки до того, как Гелиэр перевезут в дом Пулата? – спросила Аяна, со вздохом глядя, как он вылезает в окно.

– О.

Он остановился на площадке и нагнулся к окну.

– Да. Об этом. Я очень постараюсь. Я хочу присутствовать при её входе в род. Орман сказал вчера вечером, что это произойдёт десятого числа. Я должен успеть. Айи, сколько ты будешь заниматься с мальчишками?

– Не больше часа. Мне уже давно пора вернуться к ним, а то сейчас там начнётся драка.

– Тогда, как закончите, позови Анвера. Я заберу его на пару часов. Тогда и поговорим.

– Мне потом надо к Гелиэр...

– Мы успеем. После я отвезу Анвера к дому Эрке, а твоего зубастого приведёт Арчелл. Всё, поговорим потом.

Аяна вздохнула и вышла на кухню. "Паде!", – донеслось из открытых окошек, и подковы звонко загремели по мостовой.

Она подняла глаза, неохотно оставляя мысли о Конде, и с удивлением обнаружила мальчишек сидящими за столом, над листами бумаги. Кимат тоже сидел рядом и увлечённо возил грифелем по исписанному листу между рядами чьих-то неровных букв.

– Ну что?– спросила Иллира, оглядываясь на них от тумбы, на которой резала соланум. – Написали? Отдавайте Аяне, пусть проверяет.

– Тут всё хорошо, – сказала Аяна, просматривая листы один за другим. – Теперь давайте-ка напишем ещё пару слов. Смотрите. Фракос, тебе придётся поднапрячься, потому что ты позже включился в работу.

– Работу? – переспросил Дукелл. – Это работа?

– Да, причём тяжёлая, – сказала Аяна. – Мы только начали. Вы знаете половину букв, впереди ещё одна, а потом ещё мы будем тренироваться писать.

– Пока это не похоже на работу, – сказал Бертеле, с прикушенным от усердия языком выводя напряжённой рукой хвостики букв. – Это похоже на развлечение. Я думал, это всё сложнее. Мой отец знает только, как начертить своё имя. Почему это стоит так дорого? – поднял он глаза на Аяну.

– Понятия не имею, – честно со вздохом ответила она.

Она сидела и помогала Кимату рисовать круги, а потом закрашивать их, и мальчишки усердно писали буквы, а потом хором читали их сочетания, и Кимат смеялся, повторяя некоторые из них, а Иллира всё качала головой.

– Ты собираешься и дальше учить их бесплатно? – спросила она, когда Аяна закрыла дверь лавки за Бертеле, потрепав его по голове.

– Да. А ещё я взяла с них обещание, что они научат сестёр. Это было моё условие.

– Ладно. Как говорится, чем бы дитя не тешилось.

– Иллира, как ты себя чувствуешь? – спросила Аяна, глядя на её живот. – Остался месяц или около того?

– Да. Примерно.

– Ты нашла повитуху?

– Я вызову гватре. Черилл будет здесь.

Аяна вспомнила катьонте в синем и обыски Анвера при каждом приходе, а ещё Ормана и исчезающих при его появлении катьонте, и беспокойно почесала шею.