Ключ от города Антоновска

Вика замолчала, друзья захлопали. Виновница аплодисментов встала, поклонилась.

– Вичка, – вопрос Ани прозвучал неожиданно, – что у тебя за проблема? Я сегодня такая веселая, что любую грустинку чую за версту с аршином.

– Да ничего, все в порядке, – ответила Вика, чуть не прикусив губу.

– Вообще-то, – заметил Сашка, – явно не всё.

– А тебе какое… – резко начала Вика. Но замолчала – поняла, что срывает злость. – Вот что, – сказала она. – Ребята, мне есть что сказать. Только одно условие. Нет, не условие даже, какие условия с друзьями? Просьба. Давайте я вам все расскажу, но только после того, как мы откроем дверь. Или попытаемся открыть. Ребята, давайте, пожалуйста! – И так на всех взглянула, что друзья одновременно кивнули.

– Значит, идем сегодня, – торжественно подытожил Лешка.

– Готовиться надо, сигнализацию отключать, – проворчал Витька.

Вика сказала:

– Ты этим и займешься, – и так просительно взглянула ему в глаза, что Витька снова кивнул.

* * *

Вечер был ясный, но, судя по тучам вдалеке, обещал ночную грозу. Сашка ощущал, как сухой дневной жар переходит в тревожную духоту. Каждый раз, чтобы успокоить себя, он вспоминал Анину радость. Но тут же на ум приходили замененные уличные таблички. В них чувствовалась какая-то непонятная мерзость.

И еще Вику явно что-то напрягало. Что же это, домашняя ссора? Или она знает что-то про эти таблички? Или для нее клад имеет какое-то особое значение? Странно, это Лешка должен бредить кладом, надеяться потратить его на мамину операцию, если не выйдет с квотой.

Пока у него вроде все было в порядке. По словам Лешки, доктор в поликлинике, услышав о квоте, удивилась, пошла к главврачу. Но тот, посмотрев все документы, признал: Лешкина мама имеет все права на квоту, и выписал направление. Теперь оставалось дождаться подтверждения из областного министерства здравоохранения.

Лешка как раз чувствовал себя неплохо: шел рядом с Аней, смеялся, иногда канючил, просил и его взять в полет. Аня обещала слетать на разведку, потом взять его, но только с Сашкой.

Сашка улыбнулся, подошел к Вике, замыкавшей шествие. Попробовал подбодрить:

– Вичка, мы решим твою проблему, даже если клад не найдем. Если клад так нужен, сами его закопаем и выроем.

– У меня нет проблемы, Саня, – тихо ответила Вика. – Это наша проблема. Причем твоя – в наименьшей степени.

Сашка хотел было обидеться. Это почему же так? Потому что он москвич и дружит с ними совсем недавно? Но голос Вики был так печален, что обидеться не получилось.

* * *

На этот раз ребятам пришлось повозиться и понервничать. К счастью, корпус так и не поставили на сигнализацию, но закрыли на замки. Витьке нужно было спиливать дужку, а друзьям наблюдать всерьез: пару раз вдали показывался сторож. Правда, полного охранного круга он не совершал.

Наконец дужку победили. Витька достал из рюкзака целый замок, прихваченный на этот случай, сказал, что после поставит и положит рядом ключ, чтобы не причинять ущерб заводу даже в мелочах.

Внутри старого корпуса ничего не изменилось. Заводской персонал только вынес мусор и манекены, оставшиеся от дискотеки балбесов. Даже импровизированная лестница из ящиков так и стояла на прежнем месте.

Друзей интересовал только подвал. Признаков того, что туда хоть кто-нибудь заходил, не нашли. Добрались до первой двери, открыли ключом. Сашке показалось, что за прошедшие дни запах истории выветрился. Потом луч фонаря уперся в замок с шифром.

– Что же, начнем, – сказала Аня, – у нас три попытки.

Барабаны с цифрами крутил Витька, как владелец самых лучших перчаток и обладатель самых подходящих пальцев. Но колесики то ли проржавели, то ли покрылись пылью, поэтому шли очень туго.

– Уж точно не ошибусь, – пыхтел Витька, – пальцы не разрешат. Не хотят второй раз крутить. 1899 – год счастья. 1908 – год триумфа. 1913 – год печали.

Цифра «3» стала напротив «1».

– И что? – с тревогой спросила Аня.

Вика цыкнула на нее.

Наступила тишина, и все услышали короткий щелчок. Дверь подалась назад даже без толчка.

И снова Сашка почувствовал запах прошлого. Без малейшей примеси гнили и тлена.

– Идем осторожно, – шепнула Аня, – не спотыкаемся о серебряные слитки!

Пять фонариков разрезали темноту. Ребята рассматривали открывшуюся им картину, осторожно шагали вперед, пока лучи не уперлись в противоположную стену.

Сашке почему-то казалось, что любой клад должен выглядеть как на картинке в сказке: сундук с драгоценными камнями, утопающими в груде золота. Сейчас же перед ним предстал музей или выставка. Но никак не клад.

Ближе всего стояла какая-то непонятная колесная машина. Сашка принял ее сначала за пулеметную тачанку – видел такую в Музее революции. Потом увидел дизельный мотор и понял, что ошибся. По сторонам, на подставках, расположились еще какие-то механизмы. Вдоль стен выстроились образцы продукции завода: косы, молоты, грабли, чугунки. И отдельно, на возвышении, белое свадебное платье и мужской костюм.

– В нем, – шепотом пояснила Вика, – Григорий венчался с Машенькой.