Ключ от Града на холме

– Иди уж, – свекровь со стоном распрямилась, – надо мне привыкать самой обходиться.

– Да что вы такое говорите? – всерьез рассердилась Вета.

– Да ладно уж, чего комедию ломать, – вздохнула свекровь, – передо мной-то фасон не держи!

– Вы о чем, Антонина Павловна? – Вета даже отступила на шаг.

– Послушай… – Свекровь бросила тряпку и потопталась на месте, отведя глаза. Потом решительно подступила к Вете: – Мы же с тобой всегда ладили, так? Если я чего скажу в сердцах, не подумавши, так это ведь не со зла. Уж такой у меня характер. А что требую, чтобы к ужину вы вовремя приходили, так потому, что хочется хоть раз в день за столом всем вместе посидеть. А то торчишь тут в четырех стенах, одна как перст целыми днями – скоро выть начну на телевизор!

Вета молчала, пораженная не столько сутью, сколько тоном разговора. Свекровь говорила жалобным надтреснутым голосом, и Вета впервые заметила, какая она старая – все же семьдесят лет не шутка. Может, она заболела?

– Вы не волнуйтесь… – пробормотала Вета, – все хорошо. Я постараюсь вовремя к ужину приходить…

– Ты, что ли, не понимаешь, о чем я говорю? – Вот теперь перед Ветой была прежняя свекровь – заслуженный работник, ветеран завода, зам главного технолога.

«Потихоньку с катушек сходит, – решила Вета и попятилась к своей двери, – отсюда и агрессия, и перепады настроения. Надо Володе сказать».

Закрыв за собой дверь, она достала из своего тайника записную книжку, залезла с ногами на диван и, чтобы успокоиться, погрузилась в чтение.

Третий день атаман с ближними людьми пробирался по глухим лесам в верховьях реки Суры. Стрельцы воеводы князя Барятинского разбили большой отряд Степана Тимофеевича в открытом бою, захватили двадцать стругов, порубили сотни казаков и еще больше взяли в плен. Сам Степан едва смог вырваться с десятком верных людей. С ним ушли Васька Ус, преданная жена Алена Ватажница, старый казак Стырь, ходивший на турок еще с атамановым отцом, и еще несколько человек. Увязался за атаманом и немец-пушкарь Ван дер Роде, которого казаки называли для простоты Ванькой Родиным.

Молодой казак Сеня Косой нес за атаманом мешок с дорогой казной. За Сеней плелся синеглазый мальчонка лет пяти в потрепанном халате с облезлым золотым шитьем – маленький немой татарчонок, который всюду следовал за атаманом.

Вел ватагу старый эрзя по кличке Мосол, который хорошо знал здешние места.

Начало темнеть.

Мосол остановился, вглядываясь в чащу, и поднял руку:

– Тише, однако, батька! Шуметь нельзя!

– Ты чего, Мосол, раскомандовался? – вызверился на проводника Васька Ус. – Три дня по чащобе нас водишь, а никакого толку! Сдохнем мы в этом эрзянском лесу, непременно сдохнем! Либо с голоду помрем, либо в болоте увязнем!

– Уймись, Ус! – прикрикнул на казака Степан Тимофеевич. – Мосол здешний, он тутошние порядки знает…

– Знает… – проворчал Ус. – Нам о ночлеге подумать надо, а он все тащит куда-то. Скоро совсем стемнеет, забредем в болото…

Однако вскоре Ус замолчал, и в лесу воцарилась глухая, настороженная тишина. Не пели птицы, не трещали ветки, не шумел ветер в верхушках деревьев.