Ключ от Града на холме

Прислушавшись к этой тишине, Мосол отвесил лесу глубокий поклон и что-то забормотал на своем непонятном языке. Затем замолчал, словно дожидаясь ответа. И, видно, дождался, повернулся к казакам и проговорил тихо, напуганно:

– Тише, однако, батька! Мы к керемети пришли. Кереметь – место святое, здесь шуметь нельзя, смеяться нельзя. Слушать надо, молчать надо. Если мы старым людям понравимся – они нам помогут!

– Что еще за кереметь такая? – снова заворчал Васька Ус, но под строгим взглядом атамана замолчал, да и сам почувствовал какую-то чужую, непонятную силу, правящую в этом лесу.

Мосол еще что-то сказал по-своему и пошел вперед.

Казаки, притихнув, последовали за ним.

Скоро они вышли на большую поляну.

Вокруг этой поляны ровным кругом стояли вековые темные ели, словно богатыри былых времен, собравшиеся в круг, чтобы обсудить свои неспешные дела.

Посреди поляны стояло огромное сухое дерево, к стволу которого на высоте человеческого роста прилепилась малая избушка или, скорее, лачуга, укрепленная на деревянной платформе. По углам этой лачуги стояли колья с насаженными на них человеческими черепами. На самом верху крыши из дерева вырезано было страшное чудище с торчащими из пасти длинными клыками, с тремя глазами во лбу и одним кривым рогом.

– Что за страсть басурманская? – пробормотал Ус и перекрестился.

– Тише, Васька! – прикрикнул на него атаман, видать, и сам почувствовавший себя неуютно. – Верно, это их святилище эрзянское…

И впрямь, все на этой поляне было проникнуто какой-то незнакомой, страшной силой.

Мосол снова что-то проговорил по-своему, и из подвесной лачуги выполз древний старик с длинными белыми волосами, свисающими до пояса, с белыми слепыми глазами, уставленными в небо. Одет был старик в звериные шкуры, в руке его был кривой суковатый посох.

– Здравствуй, батька! – проговорил Мосол, на сей раз по-русски. – Здравствуй, старый человек! Пришли мы к тебе помощи просить, помощи и приюта. Не прогони нас, батька, мы пришли с добрым лицом и открытым сердцем…

Слепой старик подполз к краю платформы, опустил незрячие глаза и ответил тоже по-русски:

– Кереметь путникам никогда не отказывает, никогда их не прогоняет. Такой закон, сынок, ты его знаешь. Хоть и не у всех вас сердце открыто, но кереметь вас примет.