Ключ от магии, или Нимфа по вызову

Пока я терзалась сомнениями, путешествие, похоже, закончилось. Тряска ненадолго прекратилась, послышался скрип давно не смазанной двери, приглушенный стук обуви по дощатому полу, и я почувствовала, что меня бережно укладывают на что-то плоское и твердое. Куда это, интересно? Для кровати жестковато, для пола высоковато.

Я чуть приоткрыла один глаз и сквозь ресницы попыталась незаметно оглядеться. Получилось не очень, во-первых, темно, а во-вторых, головой особо не повертишь.

А что делать? Если уж ты в обмороке, то изволь не двигаться. Так что единственное, что мне удалось с некоторым трудом рассмотреть, — стоящую у меня под самым носом глиняную… тарелку, из которой торчали немытые ложка и вилка. Вывод напрашивался сам собой. Положили меня на стол… Ой-ёй-ёй, что-то не нравится мне такое положение вещей и меня среди них…читала я, что некоторые племена ещё балуются людоедством. Где-то в Африке, конечно, но не зря же у тех папуасов морды были чёрные? Похоже, пора принимать меры.

Обладатель громкого злобного баса тем временем, не прекращая ругаться, перемещался вокруг стола, голос то отдалялся, то приближался. Я уже совсем было собралась обозначить свое пробуждение, как вдруг в помещении вспыхнул яркий свет, и глаза сами невольно зажмурились еще крепче.

— Ну, посмотрим, что вы тут вызвали, придурки, — на несколько секунд в комнате воцарилась тишина. — Хм, даже интересно… Это надо будет изучить подробнее! Поэкспериментировать…

Что-то в интонации 'экспериментатора' мне очень не понравилось. Кто его знает, что он изучать собрался и как. Решит еще проверить, как я внутри устроена, или отрежет какую-нибудь часть тела… на память.

И вообще, лежать на столе мне нравилось все меньше и меньше. Так что я собралась с мыслями и решила идти ва-банк: открыла глаза и резко села, подтянув колени к груди и обхватив их руками.

Проморгавшись от непривычно яркого и белого света, я недоуменно уставилась на здоровенного полуседого дядьку, склонившегося над столом. От моих неожиданных манипуляций тот слегка отпрянул.

Нда… вообще, конечно, умнее было затаиться и прикинуться ветошью. Но, как назло, умные мысли редко посещают того, кто сидит голым на столе в совершенно незнакомом месте…

Все мое спокойствие, видимо, осталось там, где я засыпала.

— Никаких экспериментов, пожалуйста. Я против! — хм… нет, я с самого начала четко понимала все, что услышала, и сейчас выдала свой протест внятно. Только вот была во всем этом какая-то едва уловимая неправильность… но с ней я потом разберусь. Не став дожидаться какой-либо более осознанной реакции от мужика, решила возобновить добычу информации, пока не затыкают:

— Вы кто? Зачем вы меня сюда принесли? — вышло хрипловато и от того сварливо. Наверняка последствия эпического визга.

Дядька немного опешил от моего напора и только молча меня рассматривал. А я тем временем украдкой принялась оглядываться по сторонам. Как и предполагалось, сидела я на большом деревянном столе, стоявшем посреди довольно просторного помещения с высоким сводчатым потолком.

Вдоль всех четырех стен стояли массивные шкафы без дверок, заставленные всякой всячиной явно алхимического направления: разными там склянками, пробирками странной формы, изогнутыми стеклянными и металлическими трубками, какими-то сложными полувыпотрошенными механизмами, из которых во все стороны торчали пружинки и шестеренки, чучелами неизвестных и более-менее знакомых животных, коробочками и баночками и еще кучей непонятно чего, неизвестно для чего предназначенного.

По углам комнаты стояло что-то вроде металлических треножников, на которых располагались небольшие черные… тазики, а сантиметрах в десяти над ними висели в воздухе ярко светящиеся белые шарики размером с кулак. Судя по всему, они и освещали комнату. И не только комнату, но и ее обитателей.

У дальней стены стояли… чудовища. Поеживались, переминались с ноги на ногу… у-у-у, страховидлы! Причем те самые — черномордые и всклокоченные.

Правда, при ближайшем рассмотрении и в ярком свете непонятных шариков ничего угрожающего в их внешности не наблюдалось. Голые, исцарапанные и перемазанные чем-то черным и жирно блестящим, там стояли двое…мальчишек, на вид лет по четырнадцать-пятнадцать, и вид этот был на редкость жалкий и несчастный. Они стыдливо прикрывались сложенными ладошками и очень заметно мечтали провалиться сквозь пол.

У одного грязной окровавленной тряпкой перевязано бедро (ага, это, видимо, тот, что с крысой общался), а другой старался не наступать на левую ногу, ступня которой тоже была чем-то замотана.

Тем временем седой дядька наконец оправился от моего столь резкого выступления и теперь со спокойной усмешкой разглядывал меня.

— Как вы себя чувствуете, сударыня? — на удивление приветливо спросил он, что непроизвольно заставило меня напрячься. С чего бы этой седой и явно подтрёпанной жизнью орясине быть со мной вежливым?