Ключ от проклятой комнаты

– В следующий раз, – сказала Лера и остановила машину. – Вот ваш дом, а мне еще до своего добираться. – Уловив, что Губанов подался к ней, она строго добавила: – И никаких поцелуев.

Выбираясь из машины, Дмитрий козырнул:

– Так точно.

Глава 24 В гостях поневоле

Маша удивлялась тому, что еще жива и даже едет в автомобиле. Она сидела на заднем сиденье, зажатая между крепкими мужскими телами. На ее голове болталась белая тряпка, от которой пахло сигарой.

«Слава богу, что не связали. Наверное, ненадолго». Маша вслушивалась в каждый шорох, опасаясь, что ее могут ударить или, что еще хуже, пырнуть ножом.

«Сколько их? И почему они все время молчат?»

Наконец въехали в помещение, Маша поняла это по тому, как гулко зашуршали колеса. Машина остановилась. Шум двигателя замолк.

«Самое время кричать», – подумала она, но кричать не стала из опасения, что будет только хуже.

Ее вытащили из салона и, не снимая с головы тряпки, повели дальше. Через несколько метров остановились, под ее ногами качнулся пол.

«Лифт», – поняла Маша.

Поднялись не слишком высоко, максимум на третий этаж. Вышли из лифта, открылась и хлопнула дверь. В воздухе запахло цветами.

– Приехали, – это слово было первым и пока единственным. Говорил мужчина, чей голос Маша не знала.

– Снимай, – а этот голос показался ей знакомым.

Ей отпустили руки, и она сама сдернула с головы тряпку. Перед ней стоял Николай Иванович.

– Вы… – Маша казалась спокойной.

– Смотри-ка, ей хоть бы хны… – Слезь хохотнул. – Выходит, зря я приготовил тебе компенсацию.

– Какую? – живо поинтересовалась его гостья.

Николай Иванович расхохотался. Из его глаз брызнули слезы.

– Убила… Сразила наповал… – восклицал он между приступами безудержного хохота.

– Какую компенсацию? – настойчиво повторила Маша.

– Ха-ха-ха-ха! – Слезь повернулся к охранникам-янычарам: – А вы боялись, что она будет плакать… – Сунув руку в карман арабского балахона, он достал золотистый футляр и протянул его Маше: – Подойдет?

Она открыла футляр, в нем лежала цепочка с кулоном. Она рассматривала камень с полуулыбкой Джоконды, одновременно решая, стоит ли возмущаться.

– Подойдет? – снова спросил Николай Иванович.

– Зачем вы мне голову замотали? – Маша покачала кулоном в воздухе.

– Чтоб не орала и чтоб побыстрей, – он забрал у нее тряпку, оказавшуюся арабским платком. – Если б мы не поспешили, сидели бы там до утра. С убийствами скорей не бывает. Спасибо мне должна сказать, – он подошел к столу и налил коньяку. – Я же пообещал: так просто от меня не отделаешься, лапуля.

Николай Иванович выпил коньяк, снова налил и еще раз выпил. Глядя на Машу, медленно вытер платком губы. Его рука опять потянулась к бутылке. Один из охранников отодвинул ее:

– Николай Иваныч, хватит…

– Цыц! – гаркнул Слезь, но пить не стал, а прошел в спальню. – Подарочки приготовили? – прокричал он оттуда.

– Коробку «Реми Мартин», – крикнул в ответ янычар.

– А попроще?

– «Хеннесси».

– Включай, – скомандовал Николай Иванович.

Янычар подошел к музыкальному центру и включил его. Маша испуганно вздрогнула, динамики заревели:

Я буду долго гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов и подарю букет
Той девушке, которую люблю.

Янычар подвел Машу к дивану, она села и огляделась. Комната производила вполне солидное впечатление. В ней было все, что должно присутствовать в гостиной не просто богатого, а очень богатого человека. Антикварная мебель, картины и огромные букеты цветов в фарфоровых вазах.

«Такая квартира, а камень в кулоне – крошка. Скупердяй. Умру, а в постель не лягу», – Маша поняла, что явно продешевила.

Из спальни вышел Слезь в шелковом кимоно. Халат был коротким, бледные сухие икры произвели на Машу не очень приятное впечатление. Они напомнили ей тощие ноги соседки, женщины пожилой и пьющей.

Музыка рвала ушные перепонки, от низкочастотных колебаний на полу подпрыгивали вазы с цветами. Пританцовывая, хозяин приблизился к столу и налил стакан коньяка. Янычары переглянулись и как по команде уставились в пол.

Николай Иванович затянул, подпевая Барыкину:

– Она пройдет, не поднима-а-а-ая гла-а-а-аз,

Не улыбну-у-увшись даже-е-е-е, ну и пу-у-усть.

Маша прошептала:

– Боже… двенадцать часов ночи…

В ту же минуту раздался дверной звонок. Николай Иванович хватил коньяку и махнул рукой охраннику:

– Посмотри!

Янычар взял коробку, которая стояла в углу. Второй поднял еще одну. Оба подались к двери.

Маша пересела на край дивана, чтобы видеть, что будет дальше.

Коробки опустили на пол в прихожей. Охранник открыл дверь, на пороге стояла заспанная старуха.

– Сколько можно-о-о-о-о-о?! – завопила она, однако, увидев кривой ятаган за поясом янычара, испуганно завернулась в халатик.

Охранник молча протянул ей бутылку «Реми Мартин». Схватив ее, старуха исчезла. Янычар закрыл дверь.

Голос Барыкина ревел во всю мощь:

И потому на память обо мне
Возьми вот эти скромные цветы!

Николай Иванович устроился за столом и опять налил коньяка.