Ключ от всех дверей

Я удивлённо вытаращилась на друга. Он сделал мне страшные глаза, мол, так надо. Ярослав поочередно зажёг ещё несколько свечей в массивных канделябрах, подвел меня к пентаграмме и приказал:

— Ложись.

— Не буду.

Он с раздражением окинул взглядом с ног до головы и вдруг размашисто влепил мне хлёсткую пощёчину. От удара я рухнула на колени, а из глаз брызнули слёзы. Прижала холодную ладонь к полыхающей щеке. Сволочь! Федька дёрнулся было в нашу сторону, но его взмахом руки остановил Ярослав — друг повалился на пол и, прижав связанные на запястьях руки к животу, скорчился от боли.

— Федечка! — испуганно мяукнула я и метнулась в его сторону. Ярослав поймал меня за шиворот и, тряхнув так, что моя толстовка затрещала по швам, швырнул меня на прежнее место.

— Я сказал, ложись! — рявкнул он.

Всхлипнув, я подползла к рисунку и легла спиной на его середину. Ярослав, присев на корточки, поочередно пристегнул мои руки и ноги ремнями. Меня колотило от холода и страха. Он обратился к Артёму, который стоял с непроницаемым лицом, наблюдая за происходящим:

— Освободи ему руки и оставь нас.

Тот наклонился к лежащему на полу Федьке, лицо которого было белым как простыня, и развязал ему руки, после чего ушёл. Ярослав медленно подошёл к резному комоду, стоявшему у стены и, выдвинув верхний ящик, достал из него что-то вроде стилета. Также неспешно он вернулся ко мне и опустился на одно колено. От страха меня парализовало.

— Не бойся, больно не будет, — наклонившись к лицу и погладив по щеке, ласково шепнул он, — только слушайся меня.

Положив мне руку на лоб, он стал бормотать что-то на неизвестном языке с интонациями сатаниста из дешёвого фильма ужасов. Мое сознание стало мутиться, словно я находилась между сном и явью.

Наконец Ярослав закончил завывания на латыни и, убрав руку со лба, легко полоснул стилетом по моему запястью — от неожиданности и острой боли я вскрикнула. Затем хладнокровно и методично он проделал то же самое со второй рукой. Я начала извиваться.

— Тише, моя хорошая, потерпи немного, — он поправил мои растрепавшиеся волосы, нежно поцеловал в висок и шепнул: — Ничего не бойся, я всегда буду с тобой. — Потом он провел рукой по моему запястью, из которого сочилась кровь, и с наслаждением облизал пальцы, прикрыв глаза. Меня замутило. — Извини, не удержался, — окровавленными губами улыбнулся он и… безвольно повалился на меня. Тут я заметила Федьку, стоявшего позади Ярослава с канделябром в руках. Это он его вырубил. Гениально!

— Федька! — от радости я снова заизвивалась под Ярославом.

Друг молча стащил его с меня и, взяв стилет из рук Ярослава, быстро перерезал ремни, и я отметила про себя, что тоже уже избавился и от своих пут. Ловко. Я встала, пошатываясь — немного кружилась голова. Федька взял меня за плечи и встревоженно заглянул в глаза.

— Как себя чувствуешь?

— Да нормально всё.

— Надо перевязать тебе раны, — он отстранился, снял свою футболку, ловко порвал её на два лоскута и быстро перевязал мне запястья, — уходим, пока он не очнулся.

Мы взялись за руки и побежали вверх по лестнице, по возможности стараясь не шуметь. Голова все ещё немного кружилась — видимо, крови я потеряла прилично, но об этом старалась не думать.

Почти у выхода, когда я уже видела дверь в конце холла, нас нагнали. Федя резко тормознул и, повернувшись к врагу лицом, толкнул меня к себе за спину. Меня затрясло — что же сейчас будет? Сможем ли мы дать им отпор? Я — вряд ли… Даже если получится сосредоточиться…

Они неминуемо приближались. Друг пристально уставился на одного из преследовавших нас людей, того самого, который заталкивал меня в машину — на нём вспыхнул рукав куртки — тот душераздирающе крича, бестолково заметался, а второй в ужасе остановился и попятился.

«Ого. Это ведь «адово пламя»! А друг-то у меня не промах! И когда только так насобачился людей поджигать?» — отрешённо отметила про себя я, удивляясь собственной циничности. Кошмарное зрелище, ещё воняет горелым… надеюсь, не мясом! Я испугалась, что меня сейчас стошнит и прижала руку ко рту — это было бы очень не вовремя. Но, как ни странно, жаль мне его не было — получил по заслугам — и моё подсознание отказывалось причислить отцовского прихвостня к людям. «Они первые напали, а это мера необходимой обороны», — успокаивала я себя.

Мы рванули к входной двери. За нашими спинами снова послышался топот. Открыв дверь, Федька вытолкнул меня наружу и крикнул:

— Я их задержу, беги отсюда и не при каких обстоятельствах не смей возвращаться или ждать меня! Я сам выберусь, а ты только помешаешь! Будь у Ангелины, — и захлопнул перед моим носом дверь.