Ключ, перо и самоцвет (СИ)

Оис попытался вникнуть в слова, но бред снова оказался выше его понимания. Возможно, он нашёл бы фразу забавной, бодрствуя при свете дня. Но сейчас его охватило неприятное тревожное чувство. Будто должно было произойти что-то ужасное. Но ведь уже произошло? Или нет? Оиса накрыло волной мурашек. О нет, только не снова!

Но люди неумолимо двинулись дальше по улице, увлекая телепата за собой. Что-то заставило его потерять концентрацию. Орёл неосторожно оступился и по колено увяз в болоте, поток идущих не дал ему застрять, вот только ноги безнадёжно промокли. Не отдавая отчёта действиям, мужчина посмотрел на свои птичьи лапы и расстроился потерянной обуви. Но долго горевать не получилось, городское окружение начало сменяться, напоминая монастырскую обитель. Старые переживания не заставили себя ждать. Оис очнулся и почувствовал острую необходимость найти подтверждения своим надеждам. Он трезво напомнил себе, что Нуттил другой город, и история с кубом старого бога не имеет к нему никакого отношения.

Но сердце поникло и пропустило удар, стоило ему увидеть в руках губернатора чёртову реликвию. Нет, не губернатора — святого отца! Толпа привела телепата к особняку, выглядевшему сейчас как нагромождения квадратов. Сам же Нар-ху в ослепительно золотисто-белой рясе стоял в центре площади, держа в ладонях идеальную механическую фигурку. Он улыбнулся пришедшим нежной и слегка извиняющейся улыбкой, а затем передал священный куб ближайшей птице.

Началась благотворительная раздача.

Нар-ху нахваливал кубы, будто то были собственноручно сделанные товары. Они буквально вылетали из бездонных карманов прямо в руки страждущим. Осчастливленные люди то надевали их вместо шапок, то превращали в сапоги, то разбивали на мелкие хлебные кусочки. Площадь накрыла оживлённая суета.

— Он прекрасно будет смотреться в вашем саду цветных тарелок. — Сообщил губернатор сердобольной старушке с оленьими рогами.

— Благодарствуйте. Храни вас богиня, ваше сиятельство, — отозвалась та.

Пока Оис рассматривал прихожан, одна из фигурок приземлилась ему в руки. Куб ощущался прохладным и мягко-матовым.

— Да вы счастливчик, — воскликнул Нар-ху, — он идеально сочтётся с вашей родословной!

Последнее прозвучало с гневом и злостью. Переход столь резкий, что орёл даже удивиться не успевает, как святой отец берёт его за грудки и яростно встряхивает.

— Может быть, вы хотите мне что-то сказать?! — орёт он во всё горло.

— Скажи же нам хоть что-нибудь! — из ниоткуда слетает дознавательница Ила. Её глаза горят холодным синим светом.

Атмосфера вокруг резко меняется, все начинают разочарованно гудеть и осуждающе улюлюкать. Оис не боится, но этот сюр заставляет его напрячься. В толпе он замечает свою девушку. Она не кричит хором со всеми, но взгляд у неё крайне печальный, раздосадованный его бездействием. Общее настроение, наконец, охватывает и орла.

Да, всё так, Оис в тот момент ничего не сделал. Но сейчас — не тогда. Ещё можно всё остановить. Всё ещё можно что-то исправить. Мысли лихорадочно бьются в голове мужчины. Слова яркими чёткими вспышками проявляются перед глазами. Это было бы так легко. Но орёл не может издать ни звука, будто всю громкость его речи понизили в ноль.

Люди тем временем распалялись всё больше. Оис с облегчением заметил, что важная ему гусыня бесследно пропала. Он бы даже порадовался, если бы успел, так как знал, чем всё кончится. Рёв к этому моменту стал просто оглушительным. Телепат не оставлял попыток объясниться, ему казалось, что это предельно важно. Быть сейчас услышанным толпой. Но всё было тщетно, и слова резали по сердцу.

«Он ничего не скажет?» «Ему нечего сказать?!» «Что же он молчит?!»

Орлу стало по-настоящему страшно, он окончательно потерял контроль над своими мыслями и эмоциями. Люди теснили его, а когда казалось, что вернулась возможность кричать, во рту будто вырастали камни.

«Он трус!» «Он ничего не скажет!» «Он так ничего и не сказал!» «Он ничего не скажет!»

Всё вокруг охватило пламя. Фигуры в трансе скандировали:

«Не скажет! Не скажет! Не скажет!»

Оис попытался увернуться от цепких рук, но ему некуда было бежать. Огонь перекинулся на форму, шустро, как стая маленьких белочек, обгрызая ткань. Телепат не чувствовал боли, но это не спасало от лихорадочного ужаса.

«Не скажет!» «Не скажет!» «Не скажет!»

Что-то сменило точку притяжения и мужчину потянуло ввысь. В голове пронеслось паническое размышление, что, раз ноги сожрало пламя, то и за землю цепляться больше нечем. Пока он падал в небо, огонь перекинулся на крылья, отбирая у них чувствительность. В нос ударил удушающий запах палёных перьев.