Ключ (СИ)

Злырь: Но… милорд!

Злорд: Что такое?

Злырь: Дело в том… что она ходит дальней дорогой вокруг леса.

Злорд: И что с того?

Злырь: Это весьма далёкий и трудный путь. Вы чрезмерно устанете, ваша милость!

Злорд: Не судите по себе, старый увалень! Я ещё мужчина хоть куда, и не боюсь тернистых путей, когда иду к намеченной цели.

Злырь: Но, милорд… Злося в последнее время всё больше ленится и ходит короткой дорогой через Волчий лес. А там, как должно быть известно вашей милости, пошаливает Злох. Точнее не пошаливает, а свирепствует, бесчинствует!..

Злорд: Что же ты молчал? Девушке нужна защита, а ты… Вот бесчувственная душа — не жалеет родной племянницы! Так, когда же она пойдёт навещать этого старого доброго священника?

Злырь: Так ведь она уже должно быть вышла, сэр! Верно, Злося уже в дороге.

Злорд (выглядывает в окно): Погоди-ка! А это не она ли там с корзинкой в руках и в красном капюшончике выходит за ворота? Ну, точно — она!

Злырь (едва скрывая досаду): Нет, сэр, это, наверное, какая-нибудь крестьянка!..

Злорд: Нет же, это точно Злося! Я узнаю этот красный капюшончик — его носила Зледи, когда мы ещё… А, не важно когда! Но он ей разонравился, вот видно и подарила горничной. Так, хватит болтать! А ну-ка живо — мою охотничью куртку и волчью накидку. А вы, милейший, пока меня не будет, как следует, прислуживайте госпоже! Я не хочу услышать, когда вернусь, что Зледи осталась недовольна. (уходит)

Злырь (один): Ну, ты попала, племяшка! Ой, попала! А, и поделом — не верти хвостом! Говорил же, что молодая гусочка старого гусака не обскачет. А Злоримору теперь кукиш. Ну и чёрт с ним! (озабоченно) Эх, мне бы старому с тобой не пропасть. А что до госпожи, так мы услужим, как следует, не впервой! Это мы ещё покамест могём, грех жаловаться.

Глава 26 «Нелегко менять кожу!..»

Ветер и волны. Кажется, с этого всё начиналось? Конечно, нет, всё началось с того, что она согласилась пойти на вечеринку. Дала Кристе себя уговорить, и пошла.

Нет, опять не то. Сначала она поссорилась с родителями. На пустом месте поссорилась, даже не помнит из-за чего. Так бывает.

Так очень часто бывает — люди не сойдутся во мнении по поводу какого-то пустяка и начинают спорить. И каждый стоит на своём, иногда даже сообразив посреди разговора, что он не прав. Но это ещё полбеды. Потом высказывания в адрес друг друга становятся всё более резкими, спорщики переходят на личности, забывая, с чего начали, вспоминают старые обиды, перескакивают с одного предмета несогласия на другой, а дальше, глядишь доходит до взаимных оскорблений, начинается крик…

Она выбежала из дома, хлопнув дверью. Нет, речь не шла о том, чтобы порвать с семьёй, уйти, куда глаза глядят и всякое такое. Просто ей невыносимо было дальше продолжать это бессмысленное препирательство! Она крикнула, что идёт к подруге, переоделась с солдатской скоростью и выскочила, не взяв даже сумочку.

По улице шагала, едва сдерживая слёзы, злясь и на родителей, и на себя одинаково. Надо им было прицепиться к какой-то мелочи! Надо ей было ответить резкостью, по большей части из-за того, что влезли в её дела, будто она всё ещё младшая школьница, а не взрослая студентка!

А ведь насчёт того из-за чего возник весь этот сыр-бор, (что это всё-таки было?), она кажется, как раз, была с ними согласна, но стала спорить именно от того, что ей, как маленькой сделали замечание. А ведь так легко было всё обратить в шутку и продолжить совместные выходные, обещавшие стать такими приятными…

Но они тоже хороши! Могли бы одним ласковым словом пресечь весь этот растущий, как на дрожжах негатив, в самом начале. Да и потом — приспичило же им критиковать чуть ли не каждый её шаг и каждое действие! Так и ходили потом за ней по пятам, да гудели в два голоса. Не то одела, не туда положила, не так волосы зачесала. А тут ещё и в комнате бардак, и по дому не помогает!

Одевается она, как все! Совсем не так, как хотела бы, но так, как может. И ничуть не более неприлично, чем другие. А вещи свои кладёт так, как ей удобно, чтобы потом не искать. И волосы зачёсывает, чтобы не мешали, но и чтобы самой себе не казаться хуже других!

А что, она должна носить бабушкин пучок на затылке? Это её волосы, захочет — вообще наголо побреется! И в комнате у неё не бардак, а творческий беспорядок, потому что ей так уютно. Что же касается помощи по дому, то не они ли ей постоянно твердят — занимайся, учись, а это мы как-нибудь уж сами!

И ведь не было пункта их спора, по которому они не соглашались бы с ней, но тут же придумывали что-то следующее, как будто им жизненно необходимо было оставить последнее слово за собой! Или может быть, они ждали, что она упадёт на колени, посыплет голову пеплом, и начнёт слёзно просить прощения за всё причинённое ею зло? Надо было так и сделать! Нет, в следующий раз она обязательно так сделает, чтобы они почувствовали себя не в своей тарелке…