Ключ скитальца

Пул проводил ее взглядом, вздохнул, и тут шторы за стойкой вздрогнули. Мальчик насторожился; ему показалось, будто в щель между ними кто-то смотрит. Шторы снова качнулись, одна отошла чуть в сторону, и Пул увидел крепкую мужскую руку. Она ткнула пальцем в мальчика и поманила ладонью. Пул выпрямился, краем глаза посмотрел на матросов – те ничего не замечали. Рука на секунду исчезла, затем появилась снова, и жест повторился. В нем почувствовалось нетерпение. Пул оглянулся – не видит ли Дина – собрался с духом и шмыгнул за стойку.

Он очутился в кухне, совмещенной с подсобным помещением. На печи парует кастрюля; в углу под столом – куча дров; у дальней стены высятся бочки с пивом; пахнет сушеной рыбой и вареным мясом. У стола прохаживался средних лет невысокий мужчина, худощавый, но жилистый. В тусклом свете газовой лампы загорелое лицо показалось Пулу знакомым. Где-то он видел эти черные, прожигающие насквозь глаза, волнистую шевелюру смолистого цвета и такие же гусарские усы под горбатым, орлиным носом. На незнакомце, подчеркивая мускулистое телосложение, ладно сидит форма космического десантника, старая и без знаков отличия, но чистая и выглаженная.

– Ты кто? – спросил мужчина командирским голосом.

– Я – Пул, а вы?

– Здесь вопросы задаю я, а ты, изволь, отвечать! Зачем тебе Печено, и кто тебя послал?

Пул насупился.

– Это я скажу одному Печено, – он повернулся, чтобы уйти, но мужчина остановил:

– Стой!

Он окинул мальчика придирчивым взглядом, подошел ближе и, смягчив тон, добавил:

– Я – Печено. Бывший десантник космического подвижного легиона, командир взвода, старший сержант в отставке!.. Говори, зачем пришел?

Пул ответил не сразу. Судя по всему, мужчина не лгал; он и есть тот, на чью помощь рассчитывает старик. И факт, что незнакомец от кого-то скрывался, подтверждал: перед Пулом скорее друг Монги, чем враг.

– Меня прислал Монга, – наконец произнес мальчик.

Черные брови Печено удивленно поползли вверх, но тут же вернулись на место.

– Где он?

Мальчик вкратце рассказал, и в конце передал слова старика о корректировке орбиты планеты.

Ганит Печено нахмурился. Присев на край стола, он в задумчивости скрестил на груди руки, и тут Пул заметил у него в правой ладони маленький пистоль.

Штора отодвинулась, и на кухню вошла Дина, неся поднос с пустыми бокалами.

– Что, один из этих? – спросила она, кивнув в сторону мальчика.

– Нет, его прислал старик, – Ганит вздохнул, взглянув на супругу. – Но дело здесь серьезней, чем я думал… – Он запнулся, затем продолжил со смущением: – Знаешь, что, дорогая?! Давно ты не навещала сестру в Аркине; она, должно быть, обижается, как считаешь?..

Лицо Дины вытянулось; догадавшись куда клонит супруг, она швырнула поднос на стол, закрыла глаза ладонями и зарыдала.

– Вечно ты лезешь, без тебя не обойдутся, – запричитала она. – Зачем тебе нужен этот старик, ты бы обо мне подумал!

Печено смутился, пожал плечами; Пул из деликатности хотел выйти в бар, но Ганит, взяв его за плечо, придержал.

– Не туда, – шепнул он. – Подожди наверху.

Он развернул Пула и подтолкнул к другой двери, она находилась у мальчика за спиной. Дальше шел коридор с лестницей и выходом во двор. Пул поднялся по крутым ступеням; через еще одну дверь очутился в просторной, светлой комнате. Как он догадался, здесь жили супруги Печено.

Мальчик присел на край широкой кровати, огляделся. Скромная, без излишеств обстановка вкупе с чистотой и порядком, создавали атмосферу уюта и домашнего тепла. Помимо кровати, в комнате стоял платяной шкаф с вмонтированным в среднюю дверцу овальным зеркалом; у окна – стол в окружении трех мягких стульев, а в противоположном углу шикарное плюшевое кресло. На столе какие-то бумаги, видимо, там подсчитывались доходы-расходы заведения. У кресла на полу темнела пепельница с горсткой обгоревших смоляных палочек – кто-то из четы Печено имел привычку нюхать ароматизированный дым. В распахнутое настежь окно виднеются мачты стоящих у пристани кораблей, доносится шум порта, а легкий ветерок несет вездесущий запах дегтя.

На лестнице послышались быстрые шаги, в комнату вошел Печено.

– Я уже знаю, что Монгу разыскивают, – присаживаясь в кресло и привычным движением вынимая из нагрудного кармана упаковку смолянок, сказал он. – Сегодня утром приходил этот мерзкий тип… как его… Кохи! Этот слизняк осмелился мне угрожать, и я выкинул его на мостовую.

Ганит поджег смолянку и, устроив пепельницу на подлокотник кресла, втянул ноздрями ароматный дым. Затем он проделал то, что помогло Пулу вспомнить, где он видел этого человека раньше. Ганит небрежным движением стряхнул пепел, поднес смолянку к кончику носа и, сведя глаза к переносице, посмотрел на тлеющий огонек. Для чего он это проделал?! Дурная привычка?.. Ведь когда, лет пять назад, он однажды заходил к отцу в гости, и они за столом потягивали вино, он смолил и делал то же самое. Еще тогда Пула удивил этот странный жест, он даже спросил отца, зачем дядя сводит глаза, ведь это больно и неприятно. Отец, улыбнувшись, ответил, что не знает.

Печено еще раз поднес огарок к глазам, затем продолжил: