Ключевая улика

— Думаю, это сняли во Флориде, — говорит Кэтлин, словно перед ней не одна, а несколько фотографий. — Скорее всего, там, на заднем фоне, куст гардении… я его вижу сквозь водяную пыль от шланга… а что у него в руках? Нет, подождите-ка. Черт, еще одну минуту. — Она щурится, разглядывая фотографию. — Здесь он постарше. Она из недавних, а эти маленькие белые цветочки — таволга. Там везде много таволги. В городе не найти ни одного дома, возле которого не было бы таволги, так что, думаю, это Саванна. Не Флорида, а Саванна. — Она молчит, потом спрашивает сдавленным голосом: — Вам удалось узнать, кто снимал?

— Не знаю, ни кто снимал, ни где, — отвечаю я.

— Хотелось бы знать, кто его щелкнул. — В глазах Кэтлин что-то меняется. — Если это Саванна или где-то рядом, то я, кажется, понимаю, почему вы это мне показываете. Чтобы расстроить.

— Я не имею представления, где это снято и кем, и не пытаюсь вас расстраивать. Я сделала копию с этой фотографии и думала, она вам понравится.

— Может, это снято прямо здесь. Джек был здесь на этой своей машине, а я об этом не знала. — Боль и злость слышны в ее голосе. — Когда я только познакомилась с ним получше, то сразу сказала, что ему понравится Саванна. Прекрасное место для жизни. Я говорила, что ему надо пойти на флот и тогда он будет служить неподалеку, на новой базе подлодок, которую как раз строили в Кингс-Бэй. Я знаю, в сердце Джека жила страсть к путешествиям, он был из тех, кто должен плавать во всякие экзотические уголки мира или стать летчиком, новым Линдбергом.[8] Ему надо было пойти на флот, обогнуть весь мир на корабле или самолете, а вместо этого он стал доктором для покойников, и я спрашиваю себя, кто мог так на него повлиять. — Она бросает на меня сердитый взгляд. — Интересно, кто, черт возьми, сделал эту фотографию и почему я не знала, что он был здесь, — бурчит Кэтлин. — Не знаю, о чем вы думали, когда пришли сюда и подсунули мне это. Может, хотели натолкнуть меня на мысль о том, что вот он был здесь и даже не попытался со мной увидеться. Я-то знаю, хорошо знаю…

Я раздумываю, где Дона Кинкейд была пять лет назад, когда, по моим прикидкам, и сделали этот снимок, и как часто ей случалось приезжать в Саванну, чтобы увидеться с матерью. Может быть, и Джек приезжал сюда встретиться с Доной, но никак не с ее матерью? Сейчас, оказавшись лицом к лицу с Кэтлин, реальной, во плоти, женщиной, о которой я так много слышала, но с которой никогда не встречалась, я начинаю серьезно сомневаться в том, что Джек мог гнать сюда или куда бы то ни было еще свой «мустанг» для того, чтобы повидаться с ней пять лет назад или даже десять. Невозможно представить, что он все еще любил Кэтлин Лоулер или просто вспоминал о ней. Она жестока и не знает сожалений, полностью лишена сочувствия, а десятилетия злоупотребления алкоголем, нездорового образа жизни, а потом и тюремное заключение сделали свое дело. Она уже давно не может претендовать на красоту и очарование, а это для моего тщеславного заместителя всегда имело большое значение.

— Мне не известно, ни где была сделана фотография, ни остальные детали, — повторяю я. — Эта фотография в числе прочих была в его кабинете, и я подумала, что вы хотели бы иметь такую, так что можете взять ее себе. Я не всегда знала, где находится Джек в тот или иной момент на протяжении тех двадцати лет, что мы так или иначе проработали вместе. — Я даю понять, что была бы не прочь получить о нем больше информации.

— Джек, Джек, Джек, — произносит Кэтлин и вздыхает. — Непоседа. Сегодня здесь, завтра там, а я в одной и той же проклятой черной дыре. Я провела здесь, в разных камерах, большую часть жизни, и все потому, что любила тебя, Джек.

Она смотрит на фотографию, потом на меня, и в ее глазах больше жесткости, чем печали.