Ключи Мастера

Скупой кивок был мне ответом.

— Она попала в беду, — начал я, тщательно подбирая слова. Нацеленные со всех сторон стрелы здорово нервировали. — Она в плену, но ей еще можно помочь. Леа... просила Росток Вечного Дерева. Без него мне вашу подругу не вытащить.

Я замолчал и обвел глазами круг слушательниц. Часть луков были опущены, но самые недоверчивые лучницы продолжали целиться.

— Смотри мне в глаза, чужак! — приказала дриада, буквально прикипев ко мне взглядом. Я заглянул в омут зеленых глаз, и снова, как с Леа, меня закружил поток образов, ощущений, запахов... Только на этот раз я купался в потоке собственной памяти. А когда осознал, что теряю себя, полностью растворяясь в воспоминаниях, меня резко отпустило. Пришел в себя на куче опавшей листвы, держащимся руками за покрытый холодным потом лоб. Жестоко...

— Жди здесь! — приказала все та же дриада и скрылась меж деревьев.

Все остальные так и стояли, рассматривая меня, как слона в зоопарке. Вот же... И не почешешься! И есть хочется, и поспать не помешало бы. Только гостеприимные хозяйки не торопились предлагать ни того ни другого. Так мы простояли довольно долго, я начал злиться. К тому же проскочила мысль, что обо мне просто забыли.

Но дриада все же вернулась, неся в руках керамический горшок с чахлым растеньицем. Тоненький прутик десятисантиметровой высоты торчал из кома пересохшей земли, его четыре резных листка обвисли, как уши спаниеля.

— Вот! — торжественно провозгласила дриада, протягивая мне горшок. — Это то, о чем ты просил. Росток Вечного Дерева.

— Вечного Дерева... — эхом отозвались ее подруги.

— Это? — переспросил я, принимая из ее рук зеленого доходягу. — Ты точно ничего не напутала? Оно ж загнется раньше, чем я в Паутину выйду!

Зря я это сказал. Не успел рот закрыть, как снова оказался под прицелом всех луков сразу. Но язык жил своей, независимой от разума жизнью.

— Хоть бы полила его, что ли... — продолжал ворчать я. — С таким и возвращаться стыдно. Монстры засмеют!

— В руках Леа росток обретет силу, — заверила дриада. — А теперь — иди! Торопись!

— Иду, иду... — проворчал я, поглядывая по сторонам. — Но если вдруг ты чего напутала — вернусь и проведу краткий курс растениеводства для всех желающих!

Пока дочери леса пытались понять тонкий юмор последней фразы, я смотался.

Грубый булыжник мостовой больно ударил в подошвы, когда я материализовался в тупичке единственного на всю Карру города. Огляделся — вроде, ничего подозрительного. Проверил, в каком состоянии посылка — чахлый росток был сильно помят, но цел. Не успел порадоваться, как ощутил чей-то сверлящий спину взгляд.

Я оглянулся. Перегородив узкий выход из тупика плечами, мне приветственно скалились парочка местных. Этим чего надо?

— Привет, Арчи, — радостно поздоровался один из них, — делиться будем? — не переставая улыбаться, этот тип потянул из-за пояса тесак. Второй снял с плеча кувалду.

Размышлять, откуда они меня знают, времени не было, а вступать в переговоры — бесполезно. Так что я сдернул с пояса катану — и понеслось.

Позже, когда всё закончилось, я стоял, прислонившись спиной к холодной стене и зажимал рукой глубокую колотую рану в правой стороне груди, откуда, вперемешку с черными в звездном свете пузырьками, вырывался тихий свист. Каждый вдох отзывался болью.

Проклятые флибы! Один противник валялся у моих ног, а вот второй, хоть и раненый, ушёл, прихватив с собой деревце.

Я сплюнул на мостовую, и на булыжнике расцвела черная клякса. Вместе с кровью меня покидала жизнь. Глупо. Как же всё глупо... Поднял голову, глядя на холодные чужие звёзды. Вот и всё?

В голове снова раздался знакомый голос. Как той ночью, только на этот раз зов был куда слабее. Ну нет, рановато помирать.

Я прикрыл глаза, сосредоточился. Перед внутренним взором появилась крохотная фиолетовая искорка, запульсировала, увеличиваясь в размерах. Завертелась по часовой стрелке, все ускоряясь, пока не стала огромной спиралью.

— Аффшер той кинарри... — прошептал я формулу активации. По телу тут же пробежала тугая волна силы, острая боль в груди сменилась ноющим дискомфортом, кровотечение прекратилось, а сами края раны обдало холодком. «Час взаймы» начал действовать.