Ключи от космоса. Система контроля морского базирования

Со временем, с приходом «перестройки» и «гласности» порядки смягчились и в 1988-м в рыбацком порту Блафф, Новая Зеландия, на борт «Добровольского» поднималась группа телевизионщиков из соседнего городка. Их водили по судну, показывали УРТС–2 в лаборатории № 8, демонстрировали, как управляется «Ромашка» с пульта в лаборатории 6а. А начальник экспедиции Сергей Серпиков рассказывал им по-английски о задачах судна. Тот эпизод интересен тем, что за несколько дней перед этим «Добровольского» не пустили в порт столицы Новой Зеландии Веллингтон. Мол, судно — шпионское и сможет тут перехватывать правительственную связь.

Ну, а в первые годы было строго. Внешний вид аппаратуры, конечно, никаких секретов не содержит. Но вот частоты, каналы и методы приёма и передачи данных — это информация не для посторонних. Лаборатории, имевшие дело с приёмом и передачей, например № 2, № 6 и № 24, считались секретными. Вход туда был закрыт для всех, кто в них не работает. В этих лабораториях на переборках, на пожарных щитах, кроме обычных пожарных инструментов висела увесистая кувалда. Блоки аппаратуры, из которых при желании можно было извлечь секретную информацию, были помечены специальным значком — красным треугольником, вроде знака аварийной остановки, который мы возим в багажнике. Зачем?

А вот зачем.

На судах Службы кроме обычных тревог, вроде пожарной и шлюпочной, существовала т. н. «Тревога № 1» — на случай захвата судна недоброжелателями. По этой тревоге экипаж и экспедиция должны были занять свои места по заведованию, а лаборатории — закрыты изнутри. Далее — либо «отбой», либо нечто худшее, если враг пробился. Тогда по громкой звучит команда «Приготовиться к выполнению команды Орёл!». По этой команде помеченные треугольником блоки должны быть выдвинуты из стоек. Если ситуация ещё хуже — звучит «Команда Орёл!». По ней требуется снять со щита кувалду и разбить вдребезги начинку секретных блоков.

В течение рейса такую тревогу, только учебную, могли объявить пару раз: «Внимание! Учебная тревога № 1!». И так далее…

Рассказывали, где-то однажды во время такой тревоги по громкой прозвучало: «Команда Орёл…», пауза, «…учебная!».

Поздно! За время паузы блок оказался уничтожен. Байка?

«Школа»

Моё знакомство с заграницей началось с посещения припортовых магазинов, когда в первом рейсе «Добровольский» зашёл в Лас Пальмас. Начальник отдела Владимир Михайлович Котов взял в свою группу новичков и повёл нас в увольнение на берег. Через пару шагов от выхода с причала завёл он нас в какую-то дыру и там мы наблюдали сцену встречи старых знакомых: хозяина магазинчика и нашего начальника. Приветствия, похлопывания по плечу, «Привет, Владимир!», «Здорово! Чем торгуешь? Почём?».

Русские моряки — постоянные покупатели в Пальмасе, особенно рыбаки. Поэтому продавцы сносно изъясняются по-русски. И вывески магазинов пишут не только по– испански, но и по-русски. Вот вывеска на магазине — что-то по-испански, что-то по-румынски. И по-русски — «Космос», это значит, для нас. Мы привлекательны для местных продавцов, т. к. у нас есть деньги. Моих 40 валютных рублей в месяц — это немало, 60 долларов США.

Потом их было много всяких магазинов — от многоэтажных супермаркетов Лас-Пальмаса с кондиционированным воздухом и ненавязчиво льющимся в нём мягким голосом Хулио Иглесиаса, до Малай-базара, втиснутого между двух домов в Сингапуре, от Центрального рынка Порт-Луи, пропахшего фруктами и индийскими благовониями, до магазинов Антверпена, готовых доставить купленный со скидкой товар прямо к трапу судна в день отхода.

«Школа» — так называли товары, приобретённые в портах захода для того, чтобы привезти их домой и там сдать в комиссионные магазины. Собираясь в рейс, каждый должен был знать и, разумеется, знал две важных вещи: таможенные нормы ввоза и текущий курс рубля. Когда желание привезти чего-то не согласовывалось с нормой ввоза, приходилось просить друзей задекларировать кое-что на них, изворачиваться.

Конечно, в комиссионки сдавали не всё. Хотелось и самому одеться получше, в джинсы, в футболку с красивым рисунком… Нужно и семье, родственникам привезти что-нибудь — одежду, подарки. Дома, в Союзе такого выбора просто не было.

В каждом порту есть что-то, чего нет в другом. Каким-то образом народ узнавал, какой порт будет последним в рейсе, и соответственно планировал свои покупки. Покупали и везли всё: магнитолы, кассетные деки и зонты из Сингапура, ковры и дублёнки из Антверпена, мохер, кассеты, жвачку и «недельки» из Пальмаса.