Ключи от моей души

— Осторожнее, там псих с оружием… — прохрипела я, оттирая кровь с лица. Но опоздала с предупреждением. Урод оказался слишком живучим. Он выпал на улицу, приземлившись рядом с покорёженной машиной на колени. И поднял пистолет, его рука шаталась из стороны в сторону. Добровольные спасатели мгновенно рассыпались в стороны. Подставляться под пули никому не хотелось. Вот теперь шансов у меня не осталось. Прятаться некуда, нападать нет сил. Пока я к нему подползу, он успеет несколько раз выстрелить. Что ж, я попробовала. Значит, время пришло. Не то, чтобы я не готова. Но пожить еще немного не отказалась бы. Очень хотелось узнать, каково это — быть с любимым мужчиной.

Я смотрела не на Потоцкого, а вверх, в небо. И ждала выстрела. Но вместо него услышала шум приближающейся машины и визг тормозов. Прямо на моих глазах черный внедорожник смял тело моего врага и впечатал в уцелевший бок отцовской машины. Водительская дверь тут же открылась, и на улицу выскочил Влад. Бросился ко мне и опустился рядом на колени. Подхватил под плечи, устраивая мою голову у себя на груди, и крикнул в сторону опасливо выглядывающих из-за укрытий прохожих:

— Скорую вызвали? — услышав недружное «да», сразу перевел глаза на мое лицо. Осторожно гладил его подрагивающими пальцами, убирая в стороны растрепанные пряди волос и стирая с кожи кровь. А я не могла оторвать взгляда от таких родных серых глаз. В них было столько всего: отступающего страха, отголосков ненависти, ярости, вины. И проглядывающей сквозь весь этот коктейль нежности.

— Как только заберу тебя из больницы, запру в квартире на месяц, — шептал он хрипло. — И не выпущу из постели. Будешь восстанавливать мою нервную систему…

Мне хватило сил выдавить смешок и приподнять кончики губ. Отчего Влад на секунду прикрыл глаза и выдохнул с облегчением, осторожно сжав объятия. Прямо сейчас, валяясь на грязной земле, с бороздой на шее и кровью на лице, в его руках я чувствовала себя по-настоящему счастливой. И ничего мне больше не было нужно, кроме этого взволнованного шепота и сильного, горячего тела рядом. Такого надежного, необходимого, моего. Влад прижался лбом к моему лбу и шумно дышал. Мы так и сидели в обнимку, пока не услышали приближающийся вой сирен.

Эпилог

К восстановлению нервной системы Влад подошел со всей ответственностью. А точнее, занимался этим ежедневно, минимум пару раз в день, используя не только кровать, но и любые понравившиеся ему поверхности. И ведь не откажешь, сама накосячила, потеряла концентрацию, за что поплатились мы оба. Я — повторным сотрясением, вывихом плеча и ушибами. Мой мужчина — нервными клетками и своей машиной. Впрочем, его внедорожник не так уж сильно пострадал. А вот машину отца, на которой каталась я, пришлось сдать в утиль. Но я ни о чем не жалела. Во-первых, бессмысленно. Во-вторых, способ восстановления, выбранный Владом, настолько мне нравился, что и не мечтала о другом. Наоборот, старалась так, что иногда мужские стоны перекрывали мои. В общем, проходила ускоренный курс сексуального бойца. А мой тренер и учитель оказался ласковым зверем. Ненасытным и изобретательным.

А еще каждый раз, доводя до пика и наслаждаясь моими стонами, Влад повторял, что любит меня. И эти слова, произнесенные хриплым шёпотом, усиливали мою кульминацию в несколько раз. Но самой сказать о любви у меня не получалось. Сначала я долго копалась в себе, пытаясь дать оценку тому, что чувствую. Моя склонность к анализу никуда не делась. Но оказалось, что в таком вопросе она не даст нужный мне ответ. Не там я его ищу. Притом, что Влад не требовал от меня признаний. Но я не раз ловила его вдумчивый взгляд, словно он пытался понять, что творится у меня в душе. В результате, после неудачных попыток открыться, я решила отпустить ситуацию и позволить всему идти своим чередом.

Первым делом, после выхода из больницы, в которой пробыла несколько дней, и то по настоянию Влада, я занялась могилой отца. Пришлось заплатить много взяток, прежде чем на безымянном холме появилась табличка и пока бумажная фотография. А еще официальные документы на захоронение. Через год на этом месте будет стоять памятник. А пока что я смотрела на деревянный крест и вспоминала прошлое.

Между нами было так много всего. Груз обид, недомолвок и ошибок с обоих сторон растаскивал нас в разные стороны. Не давал прийти к компромиссу, услышать друг друга. Нежелание замечать хорошее, протест от меня. Контроль, единоличные решения и неспособность проявлять любовь так, как мне это было нужно — от отца. Но, несмотря ни на что, все эти годы мы были друг у друга. Такие, как есть, со всем нашим прошлым. И прямо сейчас, у могилы, я наконец окончательно простила отца. Мысленно попросив у него прощения.