Ключи от рая

Глеб отвернулся и тоже поспешил отойти. Бессмысленное публичное унижение другого человека, пусть даже незнакомого, всегда вызывало в нем брезгливую жалость. Хотелось тряхнуть за плечи этого крепкого молодого парня и спросить: «Мил человек, как ты дошел до жизни такой? Неужели тебе настолько нужны деньги? Шел бы уж лучше вагоны грузить, если больше ничего делать не можешь!»

А шоу тем временем продолжалось. Парень вдруг посмотрел на часы и, словно спохватившись, принялся крутить ручку барабана, распевая во весь голос:

Если хочешь строить дачу,
Не надейся на удачу,
Приходи скорее к нам
В замечательный «Милам»!

Он лихо притопнул ногой в бутафорском красном сапоге и закончил:

Очень выгодный кредит
Все сомненья победит!

Пел он плохо, но очень старался. Чувствуется, что молодому человеку медведь не просто наступил на ухо, но и пытался его отгрызть… Видимо, чтобы в будущем не возникало желания поучаствовать в какой-нибудь дурацкой рекламной акции! К тому же мать-природа наградила его довольно пронзительным голосом.

Парень был явно из тех, кому еще в школе на уроке пения доведенная почти до нервного срыва учительница говорит: «Ты не пой, пожалуйста, только рот раскрывай».

Но не поэтому Глеб застыл на месте, вмиг позабыв о своих покупках и даже о том, зачем вообще пришел в магазин сегодня. Эти дурацкие стишки написал он сам всего два месяца назад!

В агентство пришел срочный заказ от денежного клиента. Шеф уже потирал руки, предвкушая неплохой куш, но Глеб совершенно неожиданно почувствовал, что не может выдавить из себя хоть слово — и не на шутку испугался. Творческое бессилие сродни импотенции… Даже еще страшнее!

Битый час он сидел над чистым листом бумаги (на компьютере Глеб почти не писал — сказывалась давняя привычка), вертя в пальцах любимый «паркер» с золотым пером и тупо глядя пред собой. Мысли путались, в голове мутилось от выпитого накануне, к тому же в клубе он встретил знакомого дилера… И это сейчас было хуже всего.

С некоторых пор Глеб пристрастился к кокаину.

Белый сверкающий порошок давал ему возможность вознестись над ежедневной суетой, почувствовать удивительную свободу и легкость, ту самую «невыносимую легкость бытия», о которой писал обожаемый им Милан Кундера. Конечно, все знают, что наркотики до хорошего не доводят (вспомнить хоть ту же Маринку), но Глеб успокаивал себя тем, что он не наркоман, просто балуется время от времени.

К тому же кокаин — это как бы и не вполне наркотик, скорее допинг, подстегивающий мозг и чувства! В самом этом слове было в этом от декаданса, от Серебряного века, когда великосветские томные особы хранили белый порошок, дарующий радость, в изящных серебряных коробочках с монограммами… Это тебе не герыч по вене пускать!

Но, как известно, за любое удовольствие приходится расплачиваться… Только вспоминают об этой простой истине обычно «после» а не «до». Вот и сейчас голова болит так, словно мозг вот-вот взорвется изнутри, в носу противно свербит и в мусорной корзине уже скопилась изрядная кучка запачканных кровью бумажных салфеток.

В конце концов Глеб решил прервать муки творчества хотя бы на время и отправился в курилку.

Офисный центр выстроен по западному образцу и оснащен кондиционерами, поддерживающими стерильную чистоту воздуха, и дымоуловителями на случай пожара, а помещение для сотрудников, не сумевших отказаться от пагубной привычки, стыдливо оборудовано в неприметном закутке под лестницей. Курящая часть коллектива быстро окрестила его «резервацией».

Удивительно, но самые интересные разговоры происходят именно здесь, а не в сверкающих чистотой и хай-тековским дизайном переговорных и кабинетах!

Глеб прикуривал уже третью по счету сигарету, но легче не становилось. В голове было пусто, во рту — кисло, и хотелось только одного — уйти поскорее домой, упасть на кровать и спать, спать как можно дольше… Он уже совсем было пал духом, но, как это обычно бывает, помощь пришла совершенно неожиданно.

В курилку бодро вошел Сашка Матвейчук — менеджер по работе с клиентами. Вот уж кто обладал поистине несокрушимым жизнелюбием! Его веснушчатую, вечно улыбающуюся физиономию вполне можно было бы поместить на обложку журнала «Оптимист» — и весь тираж разошелся бы без остатка.

Видеть его было неприятно почти физически. Глеб даже отодвинулся подальше, в самый угол дивана, обитого скользкой искусственной кожей, но Сашка, видимо, принял это за приглашение и плюхнулся рядом.

— Привет богеме! — радостно гаркнул он. Потом достал из кармана пачку «Мальборо», закурил, и на его лице отразилось чувство полнейшего блаженства, как у ребенка, получившего, наконец, вожделенную карамельку.

Глеб брезгливо поморщился. «Вот, блин, придурок! Думает, наверное, что очень остроумный… — с тоской думал он. — И ведь не отвяжешься от него теперь! Такие очень любят “потрындеть за жизнь”».