Ключи от рая

— Пару лет назад я нагрянул к нашему другу Финстеру в Берлин с неожиданным визитом. Ни одна живая душа на свете понятия не имела о моих намерениях, однако когда я сходил с поезда, Финстер встречал меня на вокзале. Он стоял на платформе, один. Я напрямик спросил его, кто он такой. Вот его дословный ответ: «К чему вы задаете вопрос, ответ на который вам и так известен?» Я намеревался обвинить его в заговоре против церкви и Бога. Финстер отрицал все. Единственная проблема заключалась в том, что его оправдания прозвучали прежде, чем я успел высказать свои обвинения. Ему наперед было известно абсолютно все, что я собирался сказать. И вдруг я уже сидел в поезде, который возвращался обратно в Рим, понятия не имея о том, как я в него попал. И с того дня не проходит ни одной ночи, когда Финстер не являлся бы в мои сны.

— В сны? — покачал головой Майкл. — Все это основано только на снах…

— Финстер — это ангел тьмы, в незапамятные времена изгнанный из рая.

— Очень удобная сказка для того, чтобы запугивать мир. Заставлять маленьких детей прятаться под кроватью. А их матерей — трусливо ежиться, моля о прощении. И все бегут к милостивому боженьке, упрашивая его спасти их. Защитить от злых козней выдуманного сатаны. — Майкл сел прямо, обретая уверенность с каждым словом, слетавшим с его уст. — Август Финстер — самовлюбленный бизнесмен, обладающий чрезмерной властью, под чары которого попала вся Европа и, судя по всему, вы. Симон сел напротив Майкла.

— Август Финстер необычайно красив и харизматичен; он забавный, обаятельный, теплый. Однако в действительности является исчадием ада. В нем все напускное. Он взывает к самым сокровенным чаяниям и потребностям человека. Ему известны самые глубинные желания; ему ведомо то, что внушает наибольший ужас. И он мастерски использует эти знания. — Симон подался вперед. Теперь настал его черед повернуть нож в ране. — Так, как он использовал тебя. — Его немигающие глаза оставались холодными. — Какая счастливая случайность, что ответ на твои молитвы прибывает в час наибольшего отчаяния, причем предлагается тебе то, что ты не смог получить нигде больше. И все в обмен на простую, но кощунственную работу. Так кто же из нас не справился со своей задачей?

Внезапно в комнате стало еще темнее; внешний мир как будто сомкнулся и сдавил теснее. Майкл вдруг с особенной резкостью услышал окружающие звуки: дыхание пса, шум транспорта на улице, тиканье часов… казалось, все это только усиливало зреющий у него в сердце страх.

— Что ему нужно? — наконец спросил Майкл.

— То же самое, что всегда. Наши души. Выменять одну здесь, украсть другую там. Но теперь в этом больше нет необходимости. Ему достанутся все души, все до одной. Владея ключами, Финстер получил контроль над Вратами рая.

— Но почему бы Богу просто не открыть их снова — я имею в виду эти врата. Один раз он их уже открывал, когда Иисуса распяли на кресте. Кажется, вы верите именно в это?

Симон ничего не боялся с шестнадцати лет, с того мгновения, которое потрясло его до самого основания, перевернув всю жизнь. В тот день умерло его сердце, и вместе с ним чувства. С тех пор ему был неведом страх. До сегодняшнего дня.

— Для этого Богу надо будет вернуться — и тогда наступит конец света, называй это как хочешь. Над всеми странами разнесется трубный глас архангела Гавриила. Знак того, что Бог возвращается и пришел Судный день. Майкл, мы должны вернуть эти ключи.

Майкл не знал, как ему быть: смеяться или кричать. Казалось, все то, что случилось с ним в течение последних нескольких недель, встало на свои места. Каждый его шаг приближал его к этому мгновению. Он не только уничтожил жизнь тех, кого любил, он безжалостно растоптал веру, которая их поддерживала.

— Мы должны трогаться в путь, — продолжал Симон. — Времени у нас мало.

— Моя жена при смерти. Я не могу оставить ее.

— Сожалею. — В голосе Симона не было сочувствия.

— Я не могу оставить Мэри. Ее жизнь…

— Ее жизнь угасает. И ты не можешь этому помешать. Но если ты ценишь вечную жизнь после смерти, время еще есть. Спаси ее, Майкл. Спаси душу своей жены.

* * *

Всю ночь Майкл ворочался и крутился в кровати. Не в силах заснуть, он перебрался на кушетку, где ему тотчас же впилась под лопатку вылезшая из матраса пружина. Но Майкл предпочитал это надоедливое покалывание тем мыслям, которые носились у него в голове, пока он мучился без сна один на огромной двуспальной постели. Опустевшее ложе навевало слишком много воспоминаний. Вот что ждет его после того, как Мэри не станет. Майкл не был готов к этому. Мэри все еще жива. В этом он был уверен.

Но это было единственное, в чем он мог быть уверенным.