Ключи от рая

Мы сидели за столом, перед нами стояли маленький бочонок эля и миска сушеного мяса. Эль принес Чуи – по его просьбе я дал ему денег, он пропадал где-то два часа и действительно притащил бочонок великолепного свежего эля. Не знаю, где он его отыскал, отсюда только до города два часа пути. По словам Чуи, в день памяти надо пить свежий, только что сваренный эль.

Алина сидела на скамейке, поджав ноги, ее взгляд был непривычно пустым. Когда она изредка смотрела на меня, я невольно отводил взгляд, чувствуя свою вину за случившееся. Так произошло и сейчас.

– Ты действительно решил пойти к Виго? – спросила Алина, взглянув на меня.

– Да, – кивнул я, не поднимая глаз. – Он единственный, кто может помочь.

– Боюсь, что и он не сможет, – вздохнул Альварос. – Корриган очень силен.

Стало очень тихо, я смотрел на яркий огонек свечи и думал о том, почему так несправедливо устроен мир: хорошие люди погибают, а негодяи живут и здравствуют.

– Темно уже, – сказал Чуи, посмотрев окно. – Выйдем…

Он взял свечу, вылез из-за стола и вышел из дома. Мы последовали за ним.

За домом, у ручья, все уже было приготовлено. Чуи поднес свечу к сухим веткам, пламя быстро перекинулось на них. Мы сели чуть в стороне от костра, Чуи подождал, пока огонь хорошо разгорится. Потом взглянул на звезды, сложил руки перед грудью ладонями вверх – и запел…

Странная это была песня. Тихая и заунывная, на неведомом мне гортанном языке, она рвала душу. Голос Чуи плавно поднимался и так же плавно затухал, чтобы через секунды вновь зазвучать в ночи. Порой, когда Чуи брал особенно низкую ноту, я чувствовал дрожь в груди, даже пламя костра начинало трепетать, пуская к небу вереницы гаснущих на лету искр. Я не понимал слов песни, это был древний язык фаркахов. Но более печальной и по-своему торжественной мелодии мне еще слышать не доводилось. Я заметил, что по щекам Алины текут слезы, потом с удивлением увидел рядом с ней Кота. Он сидел, глядя на огонь, в его глазах отражалось мерцающее пламя.

Потом все кончилось. Трепетали на подернутых пеплом углях последние языки пламени, на душе у меня было нестерпимо горько. Чуи опустил руки, склонил голову. Не говоря ни слова, повернулся и пошел к лесу. Мелькнула среди ветвей его спина, я услышал хруст сухих ветвей под его ногами. Затем все стихло.

– Куда он? – спросил я.

– Ушел к себе. Ему надо побыть одному, – ответил Альварос, глядя на догорающий костер.

Стало очень тихо.

– Как странно, – сказал Кот и не по-кошачьи тяжело вздохнул. – Я живу уже очень давно, но еще никогда мне не было так грустно. Ив был хорошим человеком и верным другом. В то же время я чувствую радость – так как знаю, что однажды мы с ним обязательно встретимся. Мы встретимся все вместе, мы будем сидеть на освещенных звездным светом камнях и слушать лунную песню Чуи. Это будет совсем другая песня, песня торжества любви и дружбы, песня счастья и радости. Потом мы пойдем к Хрустальной Горе встречать рассвет. Алина будет смеяться и бросать вниз куски хрусталя, а Ив громко кричать и слушать горное эхо. Мы будем беззаботны и счастливы, и впереди у нас будет вечность…

Кот замолчал, поднял голову и посмотрел на звезды.

– Ты веришь в жизнь после смерти? – спросил я, взглянув на Кота.

– Я ничего не знаю об этом, – мягко возразил Кот. – Я просто говорю о том, что будет. Ты же знаешь, я никогда не ошибаюсь.

Алина вытерла слезы и посмотрела на Кота, но ничего не сказала. Молчал и Альварос. Так мы сидели довольно долго, и лишь когда в костре погасли последние угли, Альварос поднялся с земли.

– Вернемся в дом, – сказал он, зажигая свечу. – Становится холодно.

* * *

Алина с Альваросом ушли на рассвете: сегодня хоронили Ива и его друзей. Я мог пойти с ними, но не пошел и просто проводил их до Двери. Кот исчез еще вечером – так же неожиданно, как и появился.

У Двери мы остановились.

– Пошли с нами, – предложил Альварос. – Мы потом все обсудим и решим, что нам делать.

– Спасибо, Альво. Но я уже принял решение и не хочу его менять.

– Я понимаю… – Альварос медленно кивнул. – Завтра я вернусь. Если буду нужен, ты знаешь, где меня искать.

– Я тоже вернусь, – сказала Алина. – Если сварги закроют Двери, то я навсегда останусь там. Я не хочу этого.

– Алина, мы ведь уже говорили об этом. – Альварос вздохнул. – Тебе лучше жить там. Ты ведь говорила, что тебе понравилось ухаживать за деревьями.

– Да, – согласилась Алина. – Но теперь мне там нечего делать.

Я понимал ее – и хуже всего было то, что я ничем не мог ей помочь. Зачем ей блистающий мир без Ива…

– Не будем сейчас об этом, – сказал Альварос. – До встречи, Кир.

– До встречи. – Я пожал Альваросу руку, потом взглянул на Алину. – До свидания, Алина. И прости меня. Я не смог его спасти.

– Не надо, Кир. Ты сделал все, что мог. До свидания… – Алина обняла меня и поцеловала.

Прощальный взмах руки, Альварос скрылся в Двери, следом в туманной дымке растаял изящный девичий силуэт. Я остался один. Постояв несколько минут, повернулся и пошел прочь.