Ключи от счастья

— Видать, он припер их к стенке… — попытался утешить сына Асар.

— Вероятно, — вздохнул отпрыск и, вымучив улыбку, обратился к сестре. — Придется тебе отдуваться за двоих.

Талика закатила глаза.

— Великие Боги, пожалейте меня. Не виновата же я, что никто из любовниц брата не жаждет за него замуж, а родителям так хочется устроить хоть какую-нибудь церемонию. — Потом она пристально посмотрела на Ладина: — Братец, может тебе взять пару уроков у каких-нибудь дамских угодников, чтобы улучшить свои отношения с женщинами, научится чему-нибудь новому и полезному…

Ладин засмеялся, Талика знала, подобные рекомендации забавляют его. Он с благодарностью посмотрел на сестру и предложил выпить за новые знания. Зазвенели бокалы, ужин продолжился и уже через пять минут никто не вспоминал о досадной неудаче Ладина.

Зато Ладин о ней не забыл. Он пришел домой, когда стемнело. Зажег свечу в своей спальне и долго смотрел в окно на пустую дорогу. Шел снег, ничего не было видно, но ему было все равно. Он достал из шкатулки заколку Илы и, повертев ее в руках, забросил обратно. Заснул он с мыслью, о том, что вокруг полно женщин и мучится из-за одной нет никакого резона.

* * *

В начале весны Лари пришло странное письмо от Босаха. Советник писал, что Глоса хандрит: ее ничего не интересует, государственные дела даются трудно, она не верит в себя, ей нужна помощь. Послание выглядело вдвойне удивительным, в свете излучающих радость писем супруги. Лари, недолго поразмыслив, оставил командовать войсками Гратта и отправился домой. Он не ожидал от супруги великой помощи, ее общение с Босахом было одним из способов занять ее, не более, но он не собирался делать ее несчастной. Когда, почти четыре года назад, он выкупил ее девственность на торгах, он отлично понимал, супруга конунга из безликой может и не получится. Когда он, нарушая все мыслимые и немыслимые запреты, делал ей предложения, он хотел побещать не перекладывать на ее плечи непосильной ноши, но потом поостерегся, Глоса могла решить, что он ей не доверяет, и отказаться от брака. Тогда она поверила ему и согласилась. Пусть выбор, как у всякой безликой, был невелик, но никто не мог поручиться, что на самом деле хуже — служить в Храме Смерти или стать женой каменного Лари. Храм Смерти хоть и не самое приятное местечко, но безликих там не обижали, ничем кроме жертвоприношений при погребении заниматься не заставляли, конунг Краны же бессовестно скинул на жену несметное количество непонятных обязанностей. Возможно, если бы замужество Илы было не столь скороспелым, Глосе было бы легче, но все получилось как получилось.

У Лари никогда не было постоянной женщины, Крана всегда была для него единственной возлюбленной. Он и ухаживать — то толком не умел. Однако, глядя на то, как его супруга расцвела от спокойной жизни, он все чаще ловил себя на мысли о своей к ней симпатии. Они редко виделись, конунг все время пропадал на войне, но разочаровывать ее ему не хотелось. Напротив, хотелось защитить ее от всех невзгод и неприятностей, хотелось радовать ее, холить и лелеять.

Он приехал в замок под утро. Спешить не подобало, но Лари мчал почти без остановок. Он соскучился. Замок встретил своего владельца тяжелой предрассветной тишиной. Мужчина прошел мимо охраны, поднялся в свою спальню, Глоса спала и не слышала, как он пришел. Илларий разделся до рубахи и как был, пыльный и измученный дорогой, нырнул к жене в кровать и обнял. Глоса, не просыпаясь, потерлась затылком о его грудь и промурлыкала что-то нечленораздельное. Теплая и нежная, она лежала совсем рядом. Он поцеловал ее в висок. От нее пахло мятным мылом, Лари крепче прижал ее к себе и заснул.

Проснулся оттого что Глоса, пристроившись у него за спиной, путешествует губами по его шее, время от времени, осторожно покусывая его ухо. Еще в полудреме он с благодарностью вспомнил об Иле, явно, тут не обошлось без ее советов напоследок. Супруга, тем не менее, проявила несвойственную ей настойчивость и, нырнув ладонью под рубаху Лари, принялась ласкать его живот. Ладонь Глосы не задерживалась долго на одном месте, она то поднималась пощекотать соски, то опускалась покружить вокруг пупка. Лари сдался. Он высвободился из объятий супруги и избавился от одежды. Остановился на мгновение полюбоваться на Глосу: на плавную линию ее плеч, на нежную грудь, на восхитительные губы, а потом ринулся в бой. Он остервенело ласкал ее тело до тех пор, пока хватало сил держать себя в руках. Вскоре сил не осталось, он усадил ее к себе на колени и разрешил недолго побыть главной.

Глоса с честью справилась с возложенной на нее миссией, а когда ее правление подошло к концу, устроилась у Лари на плече, немного передохнуть. Он обнял ее одной рукой, а второй лениво расчесывал светлые локоны на ее голове. Солнышко пригревало сквозь стекло, Лари зажмурился и подумал, лучше утра у него никогда не было. Он чмокнул Глосу в лоб.

— Что на тебя нашло? Ты никогда не была такой…

Она приподнялась на локтях и посмотрела в его глаза. Ее волосы заструились по плечам.