Ключи от царства

На следующее утро все приготовления к отъезду были завершены. Иосиф, отмытый до блеска и улыбающийся, стоял с тюками около двух лохматых горных пони, которых он поймал на рассвете. Маленькая группа подростков окружала его. Мальчик уже внушал им благоговейный страх, рассказывая о чудесах, которые ждут его в мире. В церкви отец Чисхолм кончал благодарственную молитву. Когда он поднялся на ноги, Лиучи поманил его в ризницу. Из ящика кедрового дерева он вытащил вышитое облачение — великолепную вещь, негнущуюся от золота. В некоторых местах атлас истерся и стал тонким, как бумага, но вся одежда была цела, вполне годна к употреблению и цены ей не было. Увидев выражение лица Фрэнсиса, старик улыбнулся.

— Эта жалкая вещица нравится вам?

— Она прекрасна!

— Берите ее, она ваша.

Никакие возражения не помешали Лиучи поднести этот великолепный дар. Его сложили, завернули в льняное полотно и уложили в тюк Иосифа.

Наконец настало для Фрэнсиса время прощаться. Он благословил их всех, снова и снова обещая вернуться через полгода. В следующий раз это будет легче — он приедет верхом и с ним будет Иосиф в качестве проводника. Затем оба тронулись в путь, их пони, голова в голову, кивая, стали неторопливо взбираться на гору.

Глаза всей маленькой деревни с любовью смотрели им вслед. Отец Чисхолм пустил свою лошадку быстрым аллюром, рядом с ним ехал Иосиф. Фрэнсис чувствовал, что вера его возродилась и укрепилась, а в груди затрепетала новая надежда.

3

После их возвращения в Байтань пришло и ушло лето. Наступило холодное время. С помощью Иосифа он сделал более уютным их хлев, замазав щели свежей грязью и глиной. Теперь две деревянные койки подпирали самую непрочную стену, а на убитом земляном полу стояла плоская железная жаровня, которая служила им очагом. Иосиф, не страдавший плохим аппетитом, уже успел приобрести интересную коллекцию кухонных горшков. Мальчик, став менее ангелоподобным, выиграл от более близкого знакомства: он был страшный болтун, любил, чтобы его хвалили, и мог иногда проявить своеволие: например, он с бездумной легкостью крал спелые канталупы [42]с придорожной бахчи.

Фрэнсис был все еще полон решимости не покидать своего более чем скромного жилища, пока не уяснит себе, что делать дальше. Постепенно несколько робких душ начали приходить, крадучись, в его часовню на Улице Делателей Сетей. Первой пришла старуха, оборванная и пугливая; она украдкой вытащила четки из-под мешковины, которая заменяла ей пальто, всем своим видом говоря, что, если ей сказать хоть слово, она тут же убежит. У Фрэнсиса хватило выдержки сделать вид, что он ее не замечает. На следующее утро она опять пришла уже вместе со своей дочерью.

Его не обескураживало ничтожно малое число последователей. Решение Фрэнсиса не подкупать новообращенных ни деньгами, ни лестью было твердо, как закаленная сталь.

В амбулатории дела шли, как по маслу. По-видимому, о его отсутствии в маленькой клинике сожалели. После своего возвращения он нашел неописуемое сборище народа на улице около лавки Ханга. С практикой возросло уменье и смелость сужденья. К нему приходили с самыми разными недугами: с кожными болезнями, с коликами и кашлем, с энтеритами и страшными нагноениями глаз и ушей. Большинство этих болезней было результатом грязи и тесноты. Просто удивительно, как много можно было сделать с помощью чистоты и нехитрых тонизирующих лекарств. Крупинка марганцовки была на вес золота.

Когда скудные запасы Фрэнсиса грозили совсем истощиться, пришел ответ на его просьбу к доктору Таллоху — большой, забитый гвоздями ящик с корпией, ватой и марлей, йодом, антисептиками и касторкой, с засунутым вниз мятым рецептом, на котором было небрежно написано каракулями:

„Ваше Святейшество! Я думал, что это мне надлежит заниматься врачеванием в тропиках! А где Ваш диплом? Ну, плевать, лечи тех, кого сможешь вылечить и убивай тех, кого не сможешь. Вот маленький мешочек фокусов, которые тебе помогут“.

Это был тщательно упакованный ящичек с ланцетами, пинцетами и ножницами для оказания первой помощи.

Постскриптум гласил: „К твоему сведению я подаю на тебя жалобу в Британскую Ассоциацию Медиков, Папе и Чунлунсу“.