Ключи Пандоры

— Да, рядом с Миролюбовом, — подтвердила Эсмеральда и с удивлением уставилась на Юлю. — А вы откуда знаете?

Юля открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент дверь распахнулась. На пороге стоял бравый Баранов и держал в руках поднос с кофейными чашками и печеньем. Юля показала ему глазами на стол, дескать, поставь кофе рядом с дорогой гостей, а сама перевела на нее взгляд и вкрадчиво улыбнулась:

— С этого момента, пожалуйста, подробнее!

Но, получив кофе, Эсмеральда не спешила с рассказом. Положила сахар щедро, пять ложечек с горкой — Юля посчитала, затем долго его размешивала и, закатывая глаза, наслаждалась кофейным ароматом. Баранов нерешительно мялся на пороге, не зная, уйти или остаться. В итоге он решил проблему единственно верным способом — вышел в коридор и занял позицию у приоткрытой двери, подслушивая и сопя от напряжения.

— Однажды я поняла: мир жесток! — промурлыкала Эсмеральда и, по-кошачьи зажмурившись, отхлебнула кофе.

— Что вы говорите? — восхитилась Юля.

— Да, поэтому я окунулась в природу. И мир заиграл другими красками. Этого не описать словами! Там и солнце ярче, и небо синее, и трава душистее! Вы слышали, как поют по утрам лесные птицы, как кукует кукушка за рекой?

Эсмеральда вскочила с места, едва не опрокинув чашку, и закружилась по комнате, раскинув руки. Баранов сунул голову в кабинет и вопросительно поднял брови: может, вытолкать взашей? Юля махнула рукой: брысь!

— И что же? Вы все время жили на лоне природы?

— Представьте, жили! Отказались от мирского, потому что отец Алексий объяснил: все это — мусор, груз, привязанный к ногам, который мешает взмыть к солнцу. Мы пели песни, ходили по проселкам босиком, впитывали энергию земли. Я долго сомневалась, но потом продала свою квартиру и поняла — так и должно быть. Человек — солнечное создание! Нам нужно жить на лоне природы, вкушать ее дары и не роптать!

Она говорила что-то еще, воздевая руки и задирая голову к потолку. Глаза ее светились фанатичным блеском, лицо пылало. Баранов, раскрыв рот, застыл на пороге и завороженно взирал на это действо.

— А фамилию отца Алексия вы помните? — спросила Юля.

Эсмеральда резко остановилась и замерла, уставившись на нее бессмысленным взглядом.

— Что вы сказали?

— Меня интересует фамилия отца Алексия, — уже с раздражением повторила Юля.

Эсмеральда пожала плечами.

— Не помню. Что-то связанное с животными. Но разве это имеет значение? Он давно удалился от мирской суеты. Она ему далась слишком дорого. Когда мы собирались на вечерние песнопения, отец Алексий рассказывал, сквозь какие страдания пришлось пройти его семье. Но только через муки можно понять истинную глубину человеческой души и окружающего мира, ибо они очищают. Когда я поняла это, то села писать роман.

Эсмеральда, наконец, вспомнила, зачем пришла. Отекшая физиономия приобрела осмысленное выражение. Она плюхнулась на стул и вцепилась в папку. Но, прежде чем посетительница открыла рот, Юля быстро спросила:

— Но почему вы покинули обитель, если все было столь прекрасно?

Эсмеральда густо покраснела и пробормотала менее уверенно:

— Я поняла, что не могу оставить свою книгу в столе. Она должна уйти в народ. Глубина моего творения непременно направит человечество к спасению. Поэтому я принесла книгу вам, чтобы предложить ее за символическую плату. И потом, — эту фразу Эсмеральда произнесла совсем другим, деловым тоном, — мне нужно купить квартиру. Ведь свою я продала, когда порвала с миром навсегда.

— Зачем вам квартира? — усмехнулась Юля. — Зачем продавать роман? Ведь деньги — это зло, груз, который тянет вас в бездну мироздания или куда-то там еще… Кстати, что стало с деньгами, которые вы выручили за квартиру? На что вы их потратили?

Эсмеральда гордо вскинула голову.

— Эти деньги сгорели на жертвенном костре! Так мы очистились от земных грехов и прошли посвящение в семью солнечных братьев и сестер.

— Сгорели? — Юля и Баранов обменялись ошарашенными взглядами. — Так просто взяли и сгорели? И много?

— Много! — торжественно возвестила Эсмеральда. — Вместе со мной обряд прошли несколько человек из Москвы, Санкт-Петербурга, Воронежа, Перми! Они тоже продали свои квартиры. Отец Алексий набил деньгами мешок, и мы вознесли его на костер с молитвами Яриле. Как они вспыхнули! Точно солома! Искры летели, как фейерверк! А мы водили вокруг огня хороводы и пели: «Слава Яриле во веки веков! К нам снизойди и избавь от оков! Светом своим одари и теплом! Животворящим добром!..» А потом скинули одежды и нагие бегали по вечерней росе. Скажите, разве это не прекрасно?

Юля представила Эсмеральду голышом, и ее едва не стошнило. Баранов, кажется, испытал схожие чувства. Он скривился и спешно ретировался за дверь. Но что-то в Юлином лице не понравилось Эсмеральде. Она зло прищурилась и плотно сжала губы. На отвисших щеках неровными пятнами выступил румянец.

— Давайте обсудим покупку романа, — холодно сказала она. — Моя цена — сто пятьдесят тысяч долларов наличными, и ни центом ниже!