Ключи судьбы

– Придется, видно, новый обычай завести, – негромко сказала за спинами мужчин Виданка, но в тишине ее все услышали и обернулись.

Ей было не по роду и не по званию говорить на княжеском совете, но никто не сказал: «Поди прочь, женка глупая!» Князья, бояре, воеводы, гриди знатных родов пребывали в растерянности и готовы были слушать любого, кто знает, что сказать.

– Прежняя жизнь князя нашего к концу подошла, и ты сам, Святославе, ей предел положил, – продолжала она.

Святослав нахмурился, второй раз услышав обращение по имени. Это означало, что бужане не считают его своим господином.

– Прежний обычай кончился, а коли бог новую жизнь ему даровал – нужно новый обычай завести.

– Поле за нами осталось, – с вызовом напомнил Игмор. – Поединок мы выиграли. А коли дрались за землю плеснецкую – теперь она наша.

– До победы должен был умертвить! – выскочил Храрь, у которого мысль не успевала за языком. – А он живой.

И прежде, чем Святослав успел открыть рот, все услышали его ответ, будто дружно разом заглянули в будущее.

– Так я хоть сейчас и добью… – Святослав глянул на Етона таким взглядом, что тот невольно попятился. – За мной дело не станет.

– Нет, княже, не надо! – Семирад, Чудислав и сам бестолковый Храрь кинулись между ними и Етоном, выставив пустые ладони, как стену живых щитов. – Одного человека дважды убивать – какие ж боги такое позволяют! Уж не наши, не русские!

Святослав скривил рот и отвернулся. Старого Етона он пытался убить дважды: в первый раз сам, второй раз – руками Игмора, при помощи топора надеясь помешать старику снова встать. Не помогло! Осознав это, Святослав чуть не выбранился с досады.

Йотуна мать! Сам Один боролся с проклятьем Вещего и сделал своего любимца поистине бессмертным! Ни меч, ни топор его не берет!

Приблизившись к княжьему престолу, Святослав не стал садиться, а обернулся и угрюмо глянул на Етона.

Слегка побледнев, тот ждал вызова на новый поединок. Он не знал о мыслях Святослава и не догадывался, что тот, думая об этом новом поединке, видел себя безумцем, нападающим с мечом на столетний дуб.

– Уйди! – с ненавистью выдавил Святослав. – Исчезни с глаз моих… Добрый Бальдр!

Имя светлого бога своих предков он выплюнул, как последнее ругательство.

– Думать буду с дружиной моей. – Святослав махнул рукой и все же сел на престол. – А что надумаю – извещу.

– Пожалуй ко мне покуда, – отчасти нерешительно предложил Етону Чудислав.

– Благо буди тебе, – кивнул ему Етон и взглянул на Святослава. – Так я у боярина обожду. Думай сколько хочешь, нам не к спеху. У меня теперь новый век впереди!

И это правда, с досадой мысленно ответил Святослав. Лешак твою мать! Приглядевшись, он убедился, что в новом облике прежде дряхлый Етон стал моложе его самого…

* * *

Уходя с Чудиславом из гридницы, Рысь оглянулся на Величану, но она смотрела в сторону – нарочно избегала его взгляда. Он мог бы подойти к ней, потребовать подтверждения, спросить, неужели не рада… Но привитая лесом осторожность удержала его от этого. Достигнутый успех пока был подобен тонкому льду и мог подвести на каждом шагу. В замысле и исполнении могла обнаружиться какая-то оплошность. Или киянин просто откажется ему верить. Сам потребует нового поединка – и тогда Рысю придется или отречься и принять позор, или умереть от меча. Он был прав, отказавшись выходить на поле вместо старого Етона. Виданка рассказала ему, с какой скоростью Святослав наносил удары – по два на каждый удар сердца. Рысю было нечего противопоставить этому опыту, сноровке, да и силе: Святослав был старше на несколько лет и мощнее, хоть и ниже ростом.

Не для того Рысь вышел из могилы, чтобы через день-другой снова в нее лечь.

Но еще некое препятствие стояло между ним и Величаной – его зимний соперник. Рысь сразу его приметил, хотя они виделись один раз и ночью, при лунном свете. Хватило наблюдательности и памяти, чтобы оценить рост, походку, движения. А не будь их – все сказало бы мрачное лицо и вызывающая повадка. Даже разворот широких, чуть покатых плеч говорил: только подойди… Правую руку киянин держал неловко – видимо, под кафтаном скрывались повязки на ране, – но сосредоточенный и решительный вид обещал: дойдет до дела – и он забудет о ней.

Тем не менее Рысь понимал: настоящую смертельную угрозу для него несет только Думарь. После смерти Етона его телохранитель остался единственным, не считая самого Рыся и Виданки, кто знал о том, что их двое: один старый, другой молодой. При желании он легко мог разгадать и раскрыть народу весь их замысел. Прямо там, у могилы. Но Думарь смолчал. Не решился вмешиваться, не зная, не нарушит ли этим волю истинного своего господина. Ведь гридня не было в избушке, когда Етон в последний раз беседовал со своим строптивым выкормышем, он оставался снаружи, при лошадях. Что, если именно этого Етон хотел, а Рысь сперва заупрямился, а потом передумал?