Ключик

— Не суди их, — покачал головой Кирос. — Мы у них на глазах убили тех, кто воплощал для них силу, святость и защиту от всего. С чего бы им считать нас лучше тех зверюг, от которых мы их спасли?

— Ну, тоже верно, — легко согласился парень. — Только Айчин наверняка будет обидно, хоть эта гордячка и не покажет.

— С каких это пор тебя волнуют ее обиды? — нахмурился Кирос.

— Эй, мужик, ты чего после драки еще не остыл? — удивленно поднял брови Сидда. — Она же теперь, типа, тоже наша. Член группы. А за своих всегда обидно. А ты что подумал?

— Ничего! — огрызнулся блондин и, прихрамывая, потащил сразу двух моллонов к общей куче. — И только вздумай сейчас ляпнуть какую-нибудь тупую хрень!

Сидда же нашел в себе силы промолчать и только переглянулся с братом.

Закончив с трупами, они уселись, привалившись к деревьям, и сохраняя приличную дистанцию, чтобы не дразнить монстра.

— Так, кажись, терапия окончена, — сказала спустя время Пич, и Кирос моментально напрягся.

Все уставились на Айчин, которая, конкурируя со способностями земных крабов, сейчас отползала назад, не сводя глаз с лица Сейма.

— Че за… — успела пробормотать Пич до того, как Кирос переместился настолько быстро, что у всех дыхание перехватило, и встал между своим другом и командиром и маленькой иномирянкой.

Его совершенное лицо, созданное, казалось бы, для единственной цели — быть искушением обоих полов, исказилось гримасой концентрированного гнева, направленного на все и всех, кто вольно или невольно угрожал Айчин.

— Ну вот, все, собственно, и обрисовалось — не сотрешь! — Пич покосилась на близнецов, и те закивали.

— Эх, горе горькое, остались мы одни бобылями, — наигранно всхлипнув, заломил руки Брант.

— Ну… как бы да. Вот прям как жить, как жи-и-и-ть? — не особо расстроившись, поддержал театральное шоу брата Сидда.

А тем временем Кирос и Айчин медленно отступали, провожаемые неотрывным тяжелым взглядом лейтенанта. И ни у кого не было сомнения, что глядит на них сейчас совсем не человек, а готовый к нападению монстр. И только то, что поперек широкой груди лежало его главное сокровище — бесчувственная Эмма, удерживало от немедленной атаки.

— Джимми тоже нужна помощь, — прошептала Айчин, продолжая непрерывно пятиться.

— С этим придется подождать, — так же шепотом ответил ей Кирос. — Пока сама хозяйка не очнется и не скажет зверюге «фу», нам до нее не добраться.

Возвращение сознания не было слишком желанным для Эммы. Ведь с ним пришли и кошмарная боль, и чувство полного опустошения и истощения. С трудом открыв глаза, она тут же встретилась со взглядом своего любимого монстра, что глядел с тревогой и обожанием.

— Мне… — пересохшее горло не слушалось. — Мне нужен мой Норман, пожалуйста. Сейчас.

При всем желании у нее не было сил приказывать, и она просто умоляла. В карих глазах монстра мелькнула секундная тоска и сожаление. Он поднял голову и обвел настороженным взглядом все и всех вокруг, то ли предупреждая окружающих, то ли оценивая, достаточно ли они безопасны для его главнейшей ценности. Вздохнув совсем по-человечески, монстр соскользнул в предназначенное ему место, отдавая любимой нужное, несмотря на собственные желания.

— Айчин! — крикнул Сеймас, едва обретя контроль. — Помоги ей!

— Ну, наконец-то! — к ним кинулись все и сразу, но лейтенант сейчас видел только бледное лицо любимой.

Эмма поймала его руку и посмотрела на недавно так сильно пострадавшую плоть. Выглядело все еще очень плачевно, но многократно лучше того, что было.

— Ерунда, это восстановится очень скоро, — успокоил ее мужчина. — А вот с твоей ногой, девочка моя, нужно разобраться срочно!

— Что же мы будем делать дальше? — тихо спросила Эмма.

— Все, что захотим. Все, что посчитаем необходимым сами, — наклонившись, Сеймас поцеловал ее коротко и страстно, вкладывая в этот краткий контакт все обещания, для которых не хватит известных им слов. Поцелуй — как клятва и заверение, что будет и счастье, и свобода, и долгая дорога жизни, по которой им идти вместе. — Нет ничего, с чем бы мы не справились вместе.

Айчин осторожно избавилась от обуви и разрезала брючину, добираясь до места перелома, и едва она наложила на него горячую ладонь, боль резко пошла на убыль, и Эмма благодарно улыбнулась всем, позволяя себе в этот раз медленно погрузиться в сон вместо болезненного забытья.

— Хорошо! — пробормотала она едва разборчиво. — Хорошо, пусть все будет, как ты сказал.

ЭПИЛОГ.

Год спустя.

— Ну вот, похоже, что все, — крикнул Сидда, когда последняя группа людей и тяжело навьюченных ездовых животных, растянувшись в длинную цепочку, стала медленно входить в портал, расположенный между двумя старыми высохшими деревьями.