Клоака. Станция потери (СИ)

Все, я это произнесла. Теперь не отверчусь.

— Не стоит поодиночке ходить. Особенно…

Особенно после того, что недавно произошло.

Думаю, он не против моей компании. Парень, есть парень. Никогда не признается, что ему страшно. А вдвоем как-то сподручнее что ли. И надежнее.

Маша с Темой уходят без меня, а я присоединяюсь к Спортсмену.

Мы возвращаемся в наш вагон.

Сергей подходит к оставленным ранее сумкам и, покапошившись в каждой из них, перекладывает все вещи в одну. Скорее всего, в свою собственную. Это умно. Лишние вещи могут впоследствии стать действительно «лишними».

— Пойдем?

— Да.

В пятом вагоне никого нет. Мы с Сергеем переглядываемся, но все же идем дальше.

— Может, они в следующем? — предполагаю я.

— Может быть, — говорит Сергей.

И быстрее, чем голова начинает по-настоящему соображать, я понимаю, что поезд замедляет ход. Уже через несколько секунд он окончательно останавливается, и «черви» вновь начинаю вызывать зуд в моей груди.

— Если… Если это сейчас повторится…

— Забираемся на сиденья и не шевелимся, — заканчивает за меня Сергей.

Значит, они и правда реагировали на шум.

Просьба…х-х-х… К пасса-а-ажирам… Ш-ш-ш… Незамедлит… Х-х-х… Первый…ва-а-агон… Ш-ш-ш…

Передача вновь завершается коротеньким наставлением.

— Как-то…

— Странно он говорил.

Мне начинает казаться, что Сергей умеет читать мысли.

— Но главное, что он там.

С этим сложно не согласиться.

— Должны ли мы?..

Закончить говорить Сергею не дали перебои со светом. Лампы в вагоне друг за другом замигали, будто что-то пронеслось вместе с током по проводам, на доли секунд вызывая в каждой лампочке короткое замыкание.

— Пошли обратно, — говорит Сергей, поправляя на плече сумку и хватая меня за руку выше локтя. — Плевать. Они слышали, что он сказал.

Он шумно выдыхает, и я ощущаю, как вместе с голосом дрожат и его пальцы. Ладно, он прав. Они слышали. Должны были слышать. Дальше…

Дальше пускай сами.

Мы только делаем шаг вглубь вагона, как нас оглушает резкий…хлопок. Звук походит на тот, при котором выключаются рубильники. Такой щелчок, который ни с чем другим не спутать. Потом звук повторяется, но теперь вместе с ним нам слышатся и приглушенные крики тех, кто все это время оставался в хвосте поезда.

В хвосте поезда…

В последних вагонах…

Если их восемь… Два щелчка… Восьмой, седьмой…

— Пошли.

Если их семь…

— Живо! — Сергей дергает меня за руку и подталкивает меня вперед.

Четвертая остановка — Ловушка

Чем плохи новые поезда? В них все работает от электричества. От чертова электричества, открытого когда-то кем-то, чтобы улучшить нам жизнь. Зачем только спрашивается было мучиться? Травмироваться? Становиться посмешищем для своих современников? Чтобы люди, родившиеся через несколько столетий даже имени исследователя, подарившего им…все, не знали. Да, я не знаю, как зовут того, кто открыл электричество. Да я даже не знаю, в каком году это примерно произошло, но!.. Но! Ничего хорошего в электричестве нет! Сейчас нет! Потому что двери заблокировались и ни я, ни Сергей никак не можем найти пресловутой аварийной кнопки, благодаря которой нам удастся выбраться из этого вагона!

— Куда они могли ее засунуть?! — кричит, не сдерживаясь, Спортсмен, ударяя кулаком по прочному стеклу двери. — Она должна быть на видном месте!

Он продолжает шарить руками по дверям, а мне вдруг думается о том, что для нашей страны аварийные кнопки вообще не предусмотрены. По умолчанию. Потому что обязательно найдется тот, кто нажмет на нее не во время аварии, а в обычный час пик. Так, чтобы повеселиться и куда-нибудь опоздать. На работу там или на пары. Отличное, кстати, оправдание. Почему опоздал? Поезд в туннеле остановился. Не моя вина. Кто ж знал, что используя метро, можно попасть в пробку и куда-то опоздать?

— Нина, ищи!

— Ищу я!

Щелчок

Мы кое-что очень быстро поняли. И вот, что именно: вагон можно разделить на три секции. В каждой секции по несколько ламп. Один щелчок — отключение одной секции. Значит, три щелчка — вагон полностью лишен света. Этот щелчок был четвертым. Один вагон мы потеряли, а в следующем начинает темнеть.

И только сейчас мы замечаем тех, кто не пошел с Врачом. Они все еще были…живы. Трое мужчин добрались до «преграды», разделявшей наши вагоны, и начали колотить кулаками по двери и стеклам, пытаясь выбраться из того ужаса, в котором они очутились.

Не сговариваясь, и даже не переглядываясь друг с другом, мы со Спортсменом подрываемся с места и пытаемся открыть для них дверь с нашей стороны. Но все бесполезно. Ее клинит от перебоев с электричеством.

— Черт!

Ладно, Нина, думай. Нужно успокоиться и думать логически. Если бы ты строила поезда и отвечала за безопасность, то куда бы ты приклеила эту красную кнопку? Почему именно красную? Потому что… Потому что кто-то когда-то придумал, что красный цвет — цвет тревоги и опасности. Она должна быть на видном месте, но… Но расположена должна быть так, чтобы не всякий мог до нее дотянуться. Звучит просто по-идиотски, но как иначе?

Оглядываюсь.