Клоака. Станция потери (СИ)

Мама, во всяком случае, сравнивает меня именно с этим грибом. Или же с синюшной куриной тушкой, которыми в ее молодости были забиты их продуктовые магазины. Никаких тебе по отдельности ножек, крыльев, бедер и филе. Цельная курица, у которой кожа не розовая, а синюшно-белая в пупырышку.

Фу, ну и мерзость.

— Знобит? — спрашивает Семен, замечая то, как от бурного воображения я передергиваю плечами.

— Нет. Все нормально.

Смотрю на Сергея, думая, что же ему сказать.

Я сама навязалась пойти вместе с ним и стала для него…обузой. Но меня ведь нельзя таковой считать, да? Это благодаря мне аварийная кнопка была найдена. Благодаря мне же, да? В той стене ведь была эта пресловутая кнопка? Ну или рычажок… Или что-то еще… Не важно. Я ведь не была обузой, чтобы стыдиться этого, да?

Да, да, да. Много «да» перед знаками вопросов…

С головой точно непорядок.

— Мы в первом вагоне? — спрашиваю я первое, что приходит в голову.

— Да, — коротко отвечает Спортсмен, кивая куда-то в сторону.

Прослеживаю за этим движением, но мое внимание привлекает не глухая стена, разделяющая вагон от кабины машиниста, а человек, которого раньше в нашей компании не было. Был ли это молодой парень или мужчина — мне не понять. Он сидит в такой же, как и у меня, парке. Капюшон скрывает от всех его лицо. Рядом с ним стоит набитый чем-то походный рюкзак. Большой такой. В метр высотой. Или даже больше.

— Он не особо разговорчивый, — говорит Врач. — Пассажир первого вагона.

Значит, он с самого начала там сидит?

— Пришибленный какой-то.

Белла относится к тому типу людей, которые запросто могут оскорбить кого-то и не испытать при этом ни капли раскаяния или стыда. С одной стороны таким человеком быть неплохо, с другой же, иногда свое мнение лучше держать при себе.

— Может, он иностранец? — предполагает Маша.

Тема сидит у нее на коленях и мирно посапывает.

— С таким-то рюкзаком? А что, — усмехается Белла, — похож.

Вот в сюжете и появился «тихоня».

— Отстаньте от него, — произносит Мандарин. — Лучше сюда взгляните.

Он стучит пальцем по карте метрополитена, приклеенной к стене у двери. Но единственным, кто к нему подходит, оказывается Семен. Они стали о чем-то разговаривать, и от их разговора меня отвлекает подсевшая ко мне Маша. Она оставила проснувшегося Тему на попечении Сергея, который, откровенно говоря, смотрит на ребенка как на что-то диковинное и странное.

Наверное, в семье он единственный ребенок.

— Что там произошло? — спрашивает Учительница.

— Где?..

— В других вагонах, — уточняет Маша. — Ты две остановки уже проспала.

— Две остановки?..

Маша кивает, а я судорожно хлопаю по карманам, ища свой телефон.

— Уже два часа ночи, — говорит Маша, показывая время на своей старенькой раскладушке.

02:11

— Куда мы вообще едем?

Маша пожимает плечами.

— Когда вы ушли, — начинает она, — мы все перешли в первый вагон. Здесь было больше людей. Но они… Они уже все вышли.

— На станциях, которые мы проехали? — уточняю я.

— Да. Но это случилось после того, как машинист попросил всех перейти в первый вагон.

— Мы тоже слышали его сообщение, — говорит Сергей.

К нам присоединяется и Белла. Теперь все мы сидим друг напротив друга, кроме Семена и…Дмитрия. Так ведь зовут Мандарина? Да, кажется, так… Они внимательно разглядывают карту, а Тихоня продолжает сидеть вдали от нас, будто не замечая того, что он здесь не один.

— Вы вообще проверяли его пульс? Может он…

— Живой он, — фыркает Белла, скрестив на груди руки. — Когда мы только пришли, он всех так недовольно оглядел и обратно спать завалился. Пришибленный.

Нас осталось восемь.

— Но вы не слышали предупреждение машиниста о том, что двери, в целях безопасности, заблокируются, так?

Сергей на вопрос Маши качает головой. Видимо эту тему они уже обсуждали, но ради меня решили вновь ее поднять.

— Мы еле выбрались оттуда, — сквозь зубы проговаривает Сергей, сжав кулаки. — А в первом вагоне свет вообще не выключался.

— А что с остальными?

Смотрю на дверь, разделяющую первый и второй вагоны, и на окна, за которыми властвовала темнота.

— Этого я проверять не хочу и нашу дверь открыть никому не позволю, — произносит Белла, будто кто-то и впрямь мог совершить такую глупость.

— Когда после этого сообщения вы не вернулись, Семен пошел за вами, — продолжает Маша. — Сергей сказал, что вы видели других пассажиров.

— Да. Тех, до которых Семен не смог «достучаться».

— Их дверь уже не открывалась, — уже, наверное, во второй раз говорит Спортсмен. — Мы пытались помочь, но ничего не вышло.

Маша кивает на его слова.

— Я так испугалась, когда вы вернулись! — вздыхает она. — Семен принес тебя на руках, ты же, как мне тогда показалось, вообще не дышала… Я так испугалась за тебя.

Она дважды повторяет слово «испугалась», а после крепко обнимает меня, будто мы лучшие подруги. Странное чувство, когда за тебя вот так вот кто-то переживает. Особенно незнакомец.

Но приятное, надо сказать, чувство.

— Я отключилась?