Клок-Данс

Вероятно, все эти годы родители задавались вопросами: все ли с ней в порядке? может, что-нибудь не так? не останется ли она старой девой?

Некогда и он, поведал Дерек, бежал от родителей как от чумы («Верится с трудом», – пробурчала мать), но вот, извольте: теперь нет никого, с кем он охотнее провел бы вечер.

Уилла прихлебнула херес, обволакивавший горло, точно микстура от кашля.

О происшествии в самолете никто больше не говорил, но оно не отпускало, вдруг напоминая о себе колотьем в затылке, тенью маяча в разговорах на совершенно другие темы. Версия Дерека родителей, видимо, вполне устроила.

Перед сном принимая душ, Уилла осмотрела правый бок – нет ли там синяка, – но ничего не заметила. Чтобы не снились кошмары, в постели она постаралась думать о чем-нибудь другом – как завтра развлекать Дерека, понравился ли он родителям? Уловка вроде бы сработала, но среди ночи Уилла как будто вновь ощутила грубый тычок в ребра и проснулась. Сердце так стучало, что, казалось, в такт ему подрагивает простыня на груди. В темноте Уилла ощупала бок. Немного саднит. Но может, сама намяла? Потом она долго лежала без сна и, уставившись в потолок, прислушивалась, как на своей кровати посапывает Элейн.

Ладно. Думай о предложении Дерека.

Он понятия не имел, какой жертвы требует, уговаривая ее бросить занятия с доктором Броганом. Для нее лингвистика – откровение. Это не просто изучение испанского и французского, которые она знала со школы, но проникновение в природу иных языков и тайны их носителей. Потрясающий факт: в разных языках много общего. Как не изумляться тому, что многие народы согласны с необходимостью отличать «делал» от «сделал». А идиомы? Забавно, что одни и те же замысловатые выражения в ходу у наций в разных концах света. Она готова целый день слушать лекции доктора Брогана.

С другой стороны, соблазнительно на секунду представить этакую авантюру: все бросить ради замужества. Отринуть все привычное и накрепко привязать себя к постороннему, в общем-то, человеку. Вот так – бултых в воду.

Наконец она опять уснула и, кажется, спала без всяких сновидений, приятных или страшных.

После завтрака Уилла повела Дерека на прогулку по городу.

– Вот здесь живут Пирсоны, – рассказывала она. На летних каникулах Уилла работала у этих Пирсонов – присматривала за их двумя детьми, пока сами они вместе с туристами сплавлялись на плотах через пороги. – А это дом мисс Кэрролл, которая учила меня играть на кларнете. Однажды я позвонила в ее дверь, но никто не ответил. Оказалось, она сбежала с мистером Сурреем, продавцом магазина автозапчастей, у которого были жена и пятеро детей.

– Я не знал, что ты играешь на кларнете, – удивился Дерек.

Уилла уже набрала в грудь воздуху для продолжения истории, но осеклась. Ну что тут скажешь? Нет, парни, они все-таки странные, даже жалко, у нее нет парочки братьев. Вот девушка выспросила бы все подробности побега мисс Кэрролл.

– Больше не играю, – наконец сказала Уилла. – Маловато способностей.

На вершине горной гряды они, усевшись на морщинистый гранитный валун, пообедали сэндвичами и лимонадом из термоса, которые Уилла взяла с собой. Валун тот, прозванный «Слоном», был весь разрисован именами, сердечками и датами еще с двадцатых годов. Время от времени появлялись другие туристы, нарушавшие уединение пары, однако разок-другой украдкой поцеловаться удалось. Уилла показала на видневшуюся внизу дорогу, что вела к ее дому, и шпиль приходской церкви прямо под ними.

– Славное местечко для свадьбы, – оценил Дерек.

Интересно, как он это определил, подумала Уилла. Испугавшись, что сейчас опять пойдет речь о женитьбе летом, она сказала:

– Ой, смотри, аризема! Сто лет ее не видела!

И тема церкви, слава богу, отпала.

Родители пригласили их на ужин в лучшем городском ресторане на Ист-Уэст-Паркуэй. Уилла надеялась, что Элейн пойдет с ними и разбавит беседу – так она мысленно выразилась, – но сестра даже не отвергла приглашение, поскольку вообще не появилась дома. Пошли без нее. Ресторан был в семейном стиле: посетители все вместе сидели за застеленными скатертями длинными столами, на которых стояли огромные блюда с жареными курами, мясом на ребрышках, ветчиной и обжаренным на сале турнепсом. Мать разговорилась с женщиной, оказавшейся ее горячей поклонницей – в спектакле гарреттвильского Маленького театра «Стеклянный зверинец» видела ее в роли Аманды.

– Как мило, что вы помните! – сказала мать. – Господи, это было так давно.

Само собой, отец решил поведать Дереку об ее увлечении:

– Живи мы в большом городе, из нее наверняка что-нибудь вышло. В смысле, талант не скроешь. Когда она на сцене, публика смотрит только на нее. Возьмите, скажем, этот «Стеклянный зверинец», там героиня-то не она, а та увечная девушка, но вот появляется Алиса, вся такая яркая, такая, знаете, раскованная и одухотворенная…

– Ох, перестань, Мелвин! – Мать хохотнула и ласково шлепнула его по руке.

Отцовские глаза сияли за тщательно протертыми стеклышками очков.

– Может, как-нибудь увидите ее в постановке, тогда поймете, о чем я говорю.