Клокочущая пустота

Карета кардинала, запряженная бешеными лошадьми, обогнала Савиньона. Кардинал спешил в Лувр сообщить королю важную весть. Но она не касалась, конечно, ведущихся военных действий, отраженных на разложенных в кабинете Ришелье картах, бесед с послами союзных по Тридцатилетней (как впоследствии ее назвали) войне с обескровленными ею странами, в первую очередь с Испанией и Габсбургской династией. Дело на этот раз для короля было куда более важное, способное привести его величество в хорошее расположение духа, которого он со вчерашнего проигрыша в карты пятисот пистолей был лишен, встретив приехавшего в неурочный час кардинала с самым хмурым видом.

Несмотря на стремление короля Людовика XIII выглядеть всегда величественно, все же ему не удавалось скрыть природной пронырливости и своих порывистых движений, чем-то роднивших его с известным нам уже крысоподобным маркизом де Шампань. Выставленная вперед голова с топорщащимися подкрученными усами, тяжелая бурбонская нижняя часть лица, скрашенная остренькой бородкой, создавали впечатление, что королю все время надо что-то выискивать для себя особо приятное, могущее доставить удовольствие.

– Ваше величество, хочу напомнить вам, что сегодня день святого Эльма, – обратился к нему со смиренным, но многозначительным выражением в голосе кардинал Ришелье.

– Да заступится он за нас перед всевышним, – пробормотал король, добавив: – В нашей стране мы чтим его наравне со справедливостью, о которой печемся.

– Это известно всей Франции, и потому я и решился сегодня, ваше величество, предоставить вам удовольствие.

– Удовольствие? – насторожился король, поведя выступающим вперед носом. – Охота, бал или что-нибудь менее людное? – со скрытым значением произнес он, улыбаясь и пряча лукавый взор.

– Зрелище, ваше величество! Еще вчера я приказал привезти к Нельской башне и сложить напротив вашего дворца изрядный запас топлива, и сегодня, когда стемнеет, там будет разложен великолепный костер, который волшебно отразится в Сене и даст возможность и вам, ваше величество, и ее величеству, прекраснейшей из королев, и всем вашим приближенным получить наслаждение от редкой, невиданной дотоле иллюминации.

– Как это вам пришло в голову, Ришелье? Вы радуете меня! Я уже думал, что умру от скуки, вы ведь знаете, как она мучает меня!

– Огни, ваше величество, вспыхивающие в грозовые дни божьего гнева на устремленных в небо остриях церкви святого Эльма, навели меня на мысль, что день этого святого, даже вдали от его церкви, надо отмечать огнем. И это будет красиво!

Король оживился:

– Вы истинно государственный человек, кардинал! Ваши предлагаемые мне решения всегда проникнуты высшей мудростью. Мы с вами будем вместе наблюдать за вашей выдумкой, сидя у окна за шахматным столиком. Вчера я так досадно проигрался в карты!

– Вам, несомненно, удастся взять реванш за шахматной доской, ибо я не знаю другого такого мастера этой игры, как ваше величество.

– Можно подумать, что я никогда вам не проигрываю.

– Только из снисхождения, ваше величество.

– В таком случае мы разыграем испанскую партию, хотя вы и терпеть не можете испанского короля.

– Моя задача освободить вас от этих докучливых политических забот, ваше величество.

– Хорошо, кардинал! Я сам объявлю придворным о предстоящем зрелище, уготовленном нам вашей заботой. Пришлите ко мне церемониймейстера двора.

Кардинал величественно поклонился, но не двинулся с места. Лишь когда какой-то вельможа стал раскланиваться с ним, он послал его, как лакея, за церемониймейстером.

Король усмехнулся. Ему было приятно хоть чем-нибудь досадить кардиналу.

К вечеру по случаю иллюминации, посвященной святому Эльму, о чем прошел слух по всему Парижу, обитатели Лувра во главе с королем и королевой Анной увидели, что к берегу Сены стали съезжаться богатые экипажи.

В их числе карета с графским гербом на дверцах, в окошке которой виднелось прелестное, уже знакомое нам личико очаровательной графини с кокетливой родинкой на щеке.

Ее уже ждал сразу при ее появлении спешившийся всадник, по-крысиному ловко юркнувший к открытому окну остановившейся кареты.

– Что нового у вас, маркиз? – жеманно спросила графиня де Ла Морлиер, ответив на церемонное приветствие своего приближенного. – Вы перестали баловать меня пикантными подробностями, а это грозит вам потерей моего расположения.

– Упаси бог, графиня! Лучше мне попасть в клетку смертника. Но я сумею увильнуть от этого, поскольку у меня припасено нечто особенное!

– Что? Что? – почти высунулась из окна прелестная графиня. – Неужели она и он?.. Ах, это просто ужас!

– О нет, мадам! Еще пикантнее!

– Не мучьте меня, я сгораю от нетерпенья!

– Сгорать будете не вы, а нечто совсем другое, графиня!

– Это связано как-нибудь со святым Эльмом! Говорите же!

– Огни святого Эльма возгораются в дни божьего гнева, громыхающего в небесах. Сегодня можно ждать грома.

– Боже мой! Гром в ясном небе? Мне страшно.

– На этот раз гроза будет особенной. Не в небе, а на земле.

– Может быть, здесь небезопасно и нам лучше уехать?