Клокочущая пустота

– Вас отделит от нее река! На том берегу, мадам, произойдет это пикантное, я бы сказал, событие.

– Как? У Нельских ворот, у всех на виду? Срам какой! Вы просто невозможны, маркиз.

– Костер, разложенный для всеобщего удовольствия, будет не простым.

– Ну, ясно не простым. В честь святого Эльма. Я уже поминала его в своей утренней молитве.

– На костре будут сожжены книги осужденного святейшим папой Декарта.

– А кто это такой? Еретик? Так почему же его самого не сожгут на этом костре?

– Он успел укрыться в Нидерландах, мадам.

– Какая жалость! Я никогда не видела сожжения людей! Говорят, они кричат. От одной только мысли об этом у меня мурашки бегут по спине.

– Я хотел бы быть одним из этих «мурашек».

– Оставьте вы! У меня замирает сердце!

– Вашему столь дорогому мне сердцу еще придется замереть сегодня, мадам.

– Неужели? Значит, его все-таки поймают и сожгут?

– Если не его, то кого-то другого вам придется помянуть сегодня в вечерней молитве. Вы видите эту карету?

– Конечно! Кто в ней?

– Баронесса де Невильет. Она явилась сюда ради него…

– Боже мой! Она же стара, у нее столько морщин. И все-таки ради кого-то примчалась сюда? Поистине маленькая собачка до старости щенок!

– Графиня! Вы так же прекрасны, как злы! Она приехала ради своего крестника.

– Вот как? Кто это?

– Если вы помните, на вечере у нее нас забавлял стишками молодой скандалист, который потом отделал шпагой бедного графа де Вальвера.

– Этот, с безобразным носом? Вероятно, он не пользуется успехом у дам. И вряд ли может иметь отношение к чему-нибудь пикантному.

– Если не считать пикантным поединок одного человека со многими.

– Сразу несколько поединков! И на глазах у короля, их запретившего! Это действительно пикантно! – И дама залилась звонким хохотом. – Какой жы вы шутник, однако! Проказник! – И она ударила своим веером маркиза де Шампаня по руке, которой он облокотился на окно кареты.

– Король запретил поединки между двумя дворянами, а мы с вами вместе с королем из Лувра посмотрим, как Сирано де Бержерак будет отбиваться от целой толпы простолюдинов, истинных католиков, возмущенных его намерением вопреки воле святейшего папы помешать сожжению книг.

Именно так рассуждал и король Людовик XIII, когда после дебюта начатой с кардиналом шахматной партии тот сообщил ему о дерзком желании Сирано вмешаться в святое дело, порученное монахам, весь день собиравшим по монастырям книги Декарта.

– Конечно, кардинал, мы с вами запрещали только поединки чести между двумя противниками, – говорил король, – но отнюдь не все виды сражений, иначе нам пришлось бы капитулировать даже перед Испанией.

– Это так же не может случиться, ваше величество, как победа одного безумца над ста противниками.

– Но в шахматах, ваше преосвященство, я люблю пожертвовать вам все фигуры, чтобы последней поставить мат.

– Но перед костром у господина Сирано де Бержерака не будет ни одной фигуры для жертв, кроме собственной.

– Посмотрим, посмотрим, – нетерпеливо завертел выставленной вперед головой король. – Не пора ли закрывать Нельские ворота и зажигать костер?

– Все придет в свое время, если господин Сирано де Бержерак не опомнится и не опоздает.

– Вы допускаете, что он может струсить?

– Это его единственный путь к спасению, но ведущий, увы, в Бастилию за стократное нарушение вашего запрета на дуэли, ваше величество.

– Неужели стократного? Ну и молодец! – не удержался король от возгласа. – Кстати, не ваши ли это монахи выстроились чуть ли не солдатским строем перед сваленными дровами и хворостом?

– У каждого из них к груди прижато по два-три тома сочинений Декарта.

– Полили ли костер маслом? – осведомился король.

– Уже зажгли факелы, ваше величество.

– Кажется, я прозевал вам фигуру, – рассердился король. – Вы заговорили меня. Впрочем, не Сирано ли это появился между костром и толпой монахов? Вооруженный против безоружных? Где ж тут равенство сил, скажите-ка мне.

– Но за монахами вы можете увидеть толпу истинных католиков. У них найдется чем сломать даже лучшую шпагу.

– Надеюсь, и шею еретика?

– Да, – задумчиво заметил кардинал, – его действия можно расценить и как еретические, направленные против буллы папы.

Монахи меж тем подошли к просмоленным поленьям и предусмотрительно политому маслом хворосту и подожгли костер.

Пламя взвилось к небу, вызвав вопль восторга у всех, кто находился по обе стороны Сены.

Огонь отразился в воде и заплясал бегущими отсветами и бликами, словно на водную твердь рассыпали воз бриллиантов.

Осветились мрачные контуры Нельской башни с запертыми на ночь воротами.

– Какая прелесть! – воскликнула графиня де Ла Морлиер. – Маркиз, вы заслуживаете награды!

– Зрелище еще впереди, – пообещал маркиз.

И тогда между столпившимися монахами и костром возникла одинокая фигура стройного, совсем еще юного человека.

Не обнажая шпаги, он громко крикнул, так, что его было слышно не только на обоих берегах Сены, но и во дворце с открытыми окнами:

– Всякий, кто приблизится к костру, чтобы бросить в него книги Декарта, сам окажется в костре, познав гнев огня. Это говорю я, Сирано де Бержерак. Берегитесь!